Качался он в петле, как в шутку пьян!.. И пальцы стоп плясали па Дункан
Поцеловал… через салфетку… в губы
Прекрасна в танце! Но в быту?..
В его глазах сквозил испуг
Всех тех, кто не увидел её в танце!..
С ней рядом даже раздеваться
Он начинал нагнувшись… с ног!..
Она босая – песня!.. Слог,
Слова… выписывали танец!..
Спешил Есенин раздеваться!..
Скорей!.. Скорей!.. Движений грация!..
Здесь!.. За кулисами!..
Но позже…
Она сама… набросит…
Боже!..
Тот шарф, что был на снимке в ним
Себе на шею…
И в колёса!..
…Прощался после всех,
Взойдя из плит шуршащих пола,
По Байроновски камнем подлым,
Десницей тяжкою разул… Чтоб с босой!..
Из гроба… приглашая… к танцу!..
Расставшись, он хотел стреляться,
Гость каменный, вернувшись в 25-год...
Но полночь!.. Ждёт подземный грот!..
Спеша, он передумал…
Поцеловал… через салфетку… в губы…
И вдруг увидел зло и грубо
В зерцале Чёрный Гость!..
Он тоже бос!..
С ним тень... нагую!..
...Стучало сердце гулко...
Их сколько... будет...
Увы!.. Уже не в танце?..
А в чувствах... в стансах...
...По комнате стихов летящих шелест...
Тень... Айседоры?.. В петлю!.. шею!..
Сквозняк гулял в ступенях Англетера,
Его босые стопы к полу меряя,
Качался он в петле, как в шутку пьянь!..
И пальцы стоп плясали па Дункан,
Касаясь пола пальцами стопы,
Соскальзывал в пугающую стынь...
Начав с мизинцев, коченело тело...
И замерло... в объятьях тени…
Пришедшей с Чёрным Гостем Айседоры...
...К ней... умирая... дёрнулся...
Висел одетый, но босой.. Сучара,
Дежуривший в ЧК, снял отпечатки
Стоп поэта...
Нашли... в барсетке. Где хранил до лета
С ключами от квартиры для Дункан...
Хотел отдать... Отдал наган... Он спутал, пьян...
Ну, а потом расстрелян...
Нашли барсетку в стоге сена,
Где ноги целовал Дункан...
...В ЧК сдала его... наган!..
От автора:
Брак Есенина и Дункан до развода пролился 1 год и3 месяца. Разница в возрасте 18 лет. Есенин погиб в 1925, она в 1927 году... Но мой стих мистический с перебросами во времени... Поэтому он целует её в губы как умершую любовь, а она мстит ему танцующей тенью... Я так это увидел!..
Букетик женских ног
За шторой спрятанный от солнца,
Букетик женских ног в цветах оконца,
День из лучей прокравшихся был соткан…
Земля в горшке морщинилась и сохла,
А кровь цветка – из хлорофилла сока -
Сладили на изломе…
Но зола
Легла на подоконник в вечер зла,
Когда упала на свечу лоза,
И пламени язык цветок слизал!..
Ствол сжался, капнула слеза
Из закипевшего густого сока,
Сползая строчкою косою
К ведру с водой…
А из ведра
На пламя… полилась… вода,
Жеребчик огненный - скок-скок -
Спугнул букетик женских ног,
С окна смывая в водосток
Сгоревший в жёлтый прах цветок...
Приснилась девочка из класса…
На подоконник сел в кроссовках…
Мать согнала… Снял… Сел бОсым…
Увидела: погибшего отца обувки носит сын…
Узнала стопы – точно… мужа!..
…Приснился ночью рядом...
Ужас!..
Проснулась…
Молча… без движений…
Ум помутился: - Женя!.. Же-е-ня!..
Пришёл… Не понял… И не надо!..
Очнулась… Сын погладил…
- Что ты, мама?..
- Слава Богу!.. Ладно!..
Размер глянь папкиных ботинок,
Кроссовок тоже…
Купи по паре всех… размером… больше!..
…Лёг рядом, как лежал мальчишкой…
На целую подушку выше!..
Приснилась девочка из класса…
С которой получилось сразу…
Проснулся… А в ладонях мамы ножки…
С кровати сполз… Не сразу ожил…
Под ложечкой сосало и горела… кожа!..
… В окне напротив девочка босая… тоже
Испытывала странное томление, тревожась,
Видя силуэты
В прерывистом дрожании света:
Один, болезненно знакомый,
Второй, как вышедший из комы
Реанимации… Но с мягкостью движений!..
Не уж то женских?..
А губы шепчут: - Же-ня!.. Же-е-ня!..
…Проснулась мама много позже,
Ей ночью снился муж, Серёжа…
И, свесив ноги полусонно,
Попала в мужнины кроссовки…
Подумала, что в душ босым,
Ушёл, досматривая сны…
…А в полутьме клубилась нежность,
И сыростью сочились вежды…
А он приплясывал босым,
Проспавший школу старший сын,
Спеша, натягивал кроссовки,
Насвистывая Грига… Сольвейг…