тушь родилась новой буквой
в мир приютов бренди мутных,
в казнь надежд и желчь ошибок.
зажигалкой – концы ниток
и кишок.
и вшей ресниц;
гарь на ризах выпускниц.
связки голоса в зефир
бродяга запер ювелир.
жру. смеюсь...
Уроборос.
город вмер в бычки волос.
переулки стерлись пивом.
сор пророс в глазу червивом.
мысли – холодец в коробке;
лица на корковой пробке.
кто-то жили.
где-то были.
все артерии прогнили.
сугробы на коврах квартир
отпели дивный новый мир.
в ненависть костьми истёрлось
зеркало тоски.
на полюс
пруд пролил гибралтаром.
стучась в небо из подвала,
рву проспект в лице сознанья,
умереть чтоб.
покаянье –
как плевок в стене дождливой.
смерть в безумстве оспорима.
что нам прыгнуть на стекло,
разбив к чертям экран кибо.
дни недели по коктейлям.
к встречной улиц антителом.
дрянь и мразь.
в драпри атласном
сгнило светлое прекрасно.
лист повесился на ветке.
жизни яд – напиток крепкий;
её ширмы порвались.
вижу вонь.
уйду на бис.