НК

               

Уходи же со сцены, сцена для молодых,
тех, кому ещё жизнь сапогом не давала под дых,
вот куда тебе, ты ж понимаешь, до них?
До горячих, кипящих, ищущих, несмышлёных,
развращённых снаружи, внутри – новообращённых,
попирающих все запреты, грызущих клети, злых и умных, как черти, обидчивых, словно дети.
Уходи от орущих, губастых, бровастых, плечистых
дев, не ищи среди них, не найдёшь Пречистой.
Да и вряд ли найдётся среди молодых писак
тот, кто «нежностью выстелит твой уходящий шаг».
Как расскажешь им, что ничего не ново?
Было Слово и зацепились за слово.
Ахнет мельница языков–и скрипнули жернова!
Так не стало Его, размолотого в слова.
Подбираешь осколок, маленький, острый, пыльный
и уносишь, и прячешь подальше от говорильни.
Ты пока ощущаешь: впивается, давит, колет.
Очень больно? Радуйся этой боли. Это мУка твоя, но всё-таки не мука .
Не кричи, не делись, не плачь, даже если пока-
жется невмоготу, принимай её власть
и носи в себе, пусть осколка, чистую ипостась.
Век негромких, но ёмких ты всё ещё слышишь, будто
тихий голос Серебряный старика из суфлёрской будки.

Все на сцене толпятся, в зале пустые стулья.
Аллилуйя, моя хорошая, Аллилуйя...