Д’Артаньян на смерть дерётся –
шпага, не перо, в руке.
Чёрт теперь не разберётся,
где Дюма, а где Маке;
что за дух явился прозе,
с равновесьем не в ладу,
и зачем Роман о Розе
упомянут на ходу…
Кто посмеет неучтиво
отозваться? – удила
закусив, герои чтива
славные вершат дела.
Звон пистоля, взрыв пистона,
хитроумное туше.
Суть романа-фельетона –
бой унынию в душе!
Вот миледи, в ложном блеске,
ядовитый аромат.
Вот алмазные подвески,
что министра ум затмят.
Жжёт письмо в притворе лифа –
вмиг сожгут его, прочтя.
Исторического мифа
алчет взрослое дитя!
Столько силы, столько солнца
пролилось во тьму страниц!
Нету дерзости гасконца
государственных границ.
Чьё перо скрипело рьяно,
нить сюжетную плетя?
Королева д’Артаньяна
вспомнит двадцать лет спустя.
В кухне творческого сплава
да поможет дару дар!
Честь по чести чья-то слава
поделила гонорар.
Рассуждай себе, биограф,
выявляя пустяки…
Век уже кинематограф
с лёгкой кормится руки.
Пусть Дюма в любом зачине –
строчит, нежась в гамаке, –
тему повышенья в чине
явно развивал Маке.
Потому, беспечный с виду,
бескорыстьем обуян,
горько выскажет обиду
королеве д’Артаньян.
Он слуга одной доктрине –
цель разит его праща...
Что предпримет Мазарини
против шпаги и плаща?
Густо текст месили мэтры,
в шутку мир меняя сей,
чтоб враждующие ветры
не рассорили друзей.
Чья рука плела мережки
по страницам в сотни лье?
чьи судебные издержки
не оплатит Ришелье?
Страсть в одном котле кипела –
пирамидою тома.
Чьё перо перескрипело
в ДюМаке: Маке? Дюма?
Сентябрь 2020