какие длинные у людей пальцы.
они могут рисовать звёзды на небе
и в немом голову задрав танце,
люди могут видеть падение,
люди называют это звездопад.
у людей очень длинные пальцы,
они могут заставить влюбиться.
прикосновения как дуновение пыльцы,
люди называют это поймать контакт.
у людей пальцы длиной в бесконечность,
они их ненавидят,
пальцы мешают пить утренний кофе,
а на закате люди пьют чай
и видят свечение, и вопли чаек.
люди называют это везением.
есть и те люди, чьи пальцы не длинные,
они не пьют кофе и не видят закаты,
они считают, что жизнь это чудо.
их люди называют детьми.
люди верят, что существуют другие,
такие же необыкновенно прекрасные планеты,
как наша.
верят в бога не все далеко, не все далеко,
в побеге трудно повернуться
обратно.
люди называют это скрывать истинное лицо.
люди пишут стихи и песни,
и пишут ноты, и пишут письма деду морозу.
и в конце концов теряют веру,
и тогда люди видят красивые сны.
люди закрывают глаза, чтобы ничего не видеть,
целуют чужие губы без чувства совести.
прожив бумажную, деревянную, серебряную,
люди говорят я думал, мы нечто большее.
люди открывают рот, чтобы хуже слышать,
люди прикусывают языки от страха,
стучат зубами в ритме польки,
от холода где-то на чистых околачиваясь.
люди спят на скамейках опустевшего парка,
люди спят на асфальте и под колёсами автомобиля,
на крыше дома, в окне, почти выпав из комнаты,
не выпадайте из комнаты, люди,
держитесь всеми руками за подоконник.
люди трахаются и танцуют вальс.
люди убивают и улыбаются небесам.
люди используют использованные шприцы.
скручивают дрожащими пальцами косячки.
люди называют это быть под кайфом.
люди бывают под кайфом и над ним,
люди уходят на небо и смотрят на нас через облака.
кто-то из них очень умно сказал:
жизнь — это оборотная сторона листа,
как ни пытайся начать с чистого — другая уже замарана.
это люди не называют никак.
или разве что называют это найти смысл жизни.
или разве лишь когда новый год настал,
они зажгут за это событие спичку.
или разве лишь, разве лишь только сейчас
они осознавая длину своих пальцев
смогут наконец-то назвать невыразимое
Василия Андреевича
по-другому.