Гудит утраченное время,
и Пруст, его нашедший, плачет,
словами продолбился в темя,
а сам верхом на смерти скачет.
Он там и здесь. Слова живые
и речь стоит на страже века,
а книги, словно домовые,
играют снами человека.
И я при деле, между прочим,
с его душой дождливой ночью.
В строю едином время ищем
и вместе с ветром в тучах свищем.
Найдём, вдруг где-то залежалась
веков утраченная малость.
И с тем продолжим. Осень в силе,
помочь вдвоём её просили.