Моё несколько странное знакомство с Борисом Наумовичем — бывшим жителем Харькова лет шестидесяти пяти, состоялось в поезде, между Карлсруэ и Штуттгартом, за пятнадцать минут до станции швабского городка Раупенхайм.
В тот декабрьский выходной 2003 года мы с Ингой возвращались туда из Баден-Бадена.
Борис Наумыч пригласил нас в гости, пообещав показать «то, что мы никогда не видели».
Квартира его выглядела сплошной претензией на русский военно-исторический музей, который включал в себя военные артефакты времён от Пересвета с Челубеем до наших дней. Стеллажи, с сотнями миниатюрных солдатиков — бронзовых, деревянных, оловянных, филигранных и топорно исполненных, щиты, мечи, копья и стрелы. Здесь же была библиотека с книгами исключительно военной тематики.
— Дети мои! Вы сами-то представляете, куда вас судьба занесла?! Того, что вы видите здесь, нет нигде в Европе! И вы не представляете себе, как невероятно интересно иметь дело с таким уникальным материалом. Присоединяйтесь!
Я собираю команду, творческих людей!
— В чём собственно должна заключаться работа?! — cпросил я, без особого энтузиазма разглядывая пыльную утварь коллекционера, от которой уже рябило в глазах и слегка начинало свербить в носу.
— То есть как это в чём?! А вы разве сами не догадываетесь? Вот, возьмите визитки!
И распространяйте, распространяйте, распространяйте! Как я понимаю, вы, молодой человек, фотограф? Как раз нужны качественные снимки!
И ещё... А Вы.... кстати эээ...как вас... Инга? Да, Инга … великолепно...— Вы как я понимаю, тоже фотографиня?
— Я инженер-программист...
— Сделаете сайт. И интернет-магазин!
— Но мне сейчас некогда, я пишу диссер, — запротестовала Инга. И тем более я не занимаюсь веб-программированием.
— Научитесь! Диссер, бисер... Не убежит ваш диссер, девушка! Вам больше никто и никогда ничего подобного не предложит! Эээ... Оплата? В зависимости от продаж... От количества... эээ. ...Но, дети мои, дееетти мои.... Это наш уникальнейший шанс! Вы себе не представляете, как, а главное чем вас одарило провидение, приведя ко мне!
А двери в этот храм я открываю далеко не каждому!
— Борис Наумыч, — подала голос Инга, — а я с детства собираю мыфей, и в моей коллекции уже полторы тысячи экземпляров! Не найдется ли у вас что-нибудь из мыфыного жанра?
— Да, у меня есть, одна мышь! Погодите минутку, сейчас принесу!
Я представил себе, что сейчас в руках у Бориса Наумовича окажется заблудившаяся среди батальонов и бронетехники испустившая дух трофейная мышь, однако небольшая фигурка с острой мордочкой представляла собой лишь её кукольное воплощение.
Мышь была одета в очень короткую юбку. Её ноги болтались.
— Не... Мне больше плюшевые нравятся, как у меня. И вообще, какая-то у Вас мыф развратная, — сказала Инга, внимательно разглядывая деревянную креатуру.
—Это почему же она развращённая? Моя мышь не развращённая! — возразил Борис Наумович. Это очень хорошая мышь! Я мог за неё получить 250 евро.
Но как-то к ней прикипел душой и продавать не буду!
Под дулами моделей танков мы попили чай, закусывая рождественскими звёздами и откланялись.
Решив для себя, что это знакомство останется шапочным, я уже стал забывать об этой встрече. Однако в начале января зазвонил мой мобильник, и я услышал голос Бориса Наумовича.
— Я нашёл в интернете очень интересного историка коллекционера в Страсбурге и хочу предложить ему несколько книг по истории Второй мировой войны. Он дока по этой теме. Могу вас с Ингой пригласить. Поедете со мной? На следующие выходные.
Уже полгода, живя в разных частях Германии — Инга в Гамбурге, а я на юге, в Раупенхайме, что было обусловлено моей работой, мы встречались каждые выходные и перспектива поездки в Страсбург ей понравилась.
В следующую субботу, когда Инга приехала ко мне ночным поездом, в 10 утра мы были у дома Бориса Наумовича. Он стоял у подъезда и рядом с ним громоздились три картонные коробки.
— Ну, так куда грузить? Вы где запарковались?
— Вы о чём? Я вас... как бы... не повезу.
Борис Наумович впал в ступор, минуту молча смотрел вверх, будто оттуда должен был прийти ответ на его неразрешимый вопрос. Потом, не двигая мышцами лица сквозь зубы выдавил:
— Хорошо, у меня тут есть фургончик. Так наверное лучше. Больше влезет!
Я предложил ему свою посильную помощь в транспортировке картонных коробок. (Оказывается, у Наумыча таки была своя машина).
Дорога до немецко-французской границы составила около двух часов. Борис Наумович набрал номер коллекционера. Никто не ответил. Через час в его мобильнике раздался голос, который на ломаном немецком что-то пытался объяснить.
Наконец мы припарковались около небольшого особняка на окраине Страсбурга.
Нам навстречу вышел полный господин лет пятидесяти, с мясистым, как кусок свинины, лицом и в роговых очках. Жестом пригласил нас в дом.
Поднимаясь по скрипящей винтовой лестнице, я почувствовал, как в нос ударил затхлый запах старой мебели, книг, табака и ещё чего-то вязкого и неприятного. Откуда-то сверху раздавались звуки бравурного марша и вскоре я узнал его.
Из динамика древнего моно-проигрывателя раздавался Хорст Вессель.
Огромный орёл Третьего рейха со свастикой внизу занимал одну из стен хозяина кабинета. На вешалке у входа висела униформа с нашивками SS.
А со стены над опочивальней хозяина кабинета, одетый в белые гольфы, черные блестящие ботинки и серые шорты, смотрел на нас оценивающим взглядом сам фюрер. Руки его упирались в бока.
Рядом красовались портреты— Геббельс, Гиммлер, Геринг.
Здесь же — Ильза и Карл Кох с собакой плюс Knabe лет тринадцати.
Мы с Ингой молча переглянулись.
Борис Наумович сразу решил приступить к делу. Переходя с плохого немецкого на жуткий английский и наоборот, подкрепляя речь активной жестикуляцией, заявил, что привёз для «его коллеги» интереснейшие и редкие военные мемуары, которые были изданы крайне малым тиражом. И сейчас он вернётся к фургону, чтобы прихватить эти бесценные фолианты, которые коллега из Страсбурга должен... Нет не должен, а просто ОБЯЗАН купить, ибо второго шанса у него никогда в жизни не будет!
Фолианты сияли ямкой на подбородке маршала Жукова, взятием Берлина, Нюрнбергским Трибуналом, и большим количеством того, что входило с окружающей нас утварью я бы сказал в некоторый диссонанс. Общим было только то, что некоторые вещи, висевшие у хозяина дома на горних местах, были на фото в предлагаемых книгах, да и то, в качестве швыряемых к подножию мавзолея.
Физиономия страсбургского коллекционера приобрела цвет радикального свекольного кваса. Если бы хозяин знал, что такое свекольник, он бы не стал так мимикрировать в угоду ненавистной ему национальной культуре.
Тем временем Борис Наумович, тряс красочно оформленными историческими кадрами книги. В совершенстве владеющая английский языком Инга, переводила диалог двух коллекционеров.
— Откуда у вас ЭТО? !! -— грохотала свекольная физия.
— Из Берлина... Ну вы только посмотрите... ТАКОГО КАЧЕСТВЕННОГО ВОЕННОГО МАТЕРЬЯЛА НИГДЕ НЕТ -— кричал Борис Наумович.
— БЕРЛИН ИС НОТ ДЖОМАНИ!! МЬЮНИК!! МЬЮНИК!!! ИС ДЖОМАНИ!! -— вопил, брызгая густой слюной "страсбургский коллекционер".
Гротескная сцена продолжалась не менее получаса, и я, наконец намекнул Борису Наумовичу, что видимо в этом радушном доме ему не быть при барыше.
— А моя коллекция мыфей лучше! -— выдохнув сказала, Инга, когда мы покинули особняк.
Догадался ли Борис Наумович, почему его фолианты не вызвали должного интереса у столь авторитетного коллекционера, для меня до сих пор загадка.
2-5 июня 2020. Кёльн.