У тебя
рыжие волосы
и
синие глаза.
У тебя синие глаза
и синие тени
вокруг глаз,
и когда
я смотрюсь
в зеркало Венеры,
то вижу
твоё отражение.
Моя Богиня
красоты,
целую тебя
в губы,
мягкие, как
слива.
Запускаю пальцы
в копну твоих волос,
перебираю
пальцами
огненные кудри.
Мы спали вместе и
клялись
на крови
в вечной любви друг другу,
каждую луну,
когда она
нас призывала.
Мы стали, как ниточка с иголочкой,
и я
шила тебе плюшевых мишек.
В моей душе спят плюшевые
мишки.
Моя душа и есть
большой
плюшевый
мишка,
мягкий,
пушистый,
она умеет обниматься
и согревать.
И когда ты заболела
апатией,
и жар, как я,
целовал тебя
в лоб,
мне хотелось
вцепиться в твои волосы,
оттаскать за косы и
избить по щекам.
И слиться с тобой,
как инь-ян,
как близнецы
в материнской утробе.
Только бы
тебя освободить.
Гори,
твоя боль,
пламенем синим,
как тени,
рыжим,
как волосы.
И плюшевые мишки
в моей душе
взрываются
и
горят.
И когда ты
сгорела,
я сгорела вместе
с тобой.
Ты была Розой.
Розой
с нежными алыми
лепестками.
Розой с шипами.
Я — плющом.
Заключал твой стан
в объятия.
И когда тебя грубой рукою
сорвал человек,
сломал твой
позвоночник
и унёс
тебя,
моё сердце
разбилось.
Я завял...
Я загораюсь звездою, мой человек.
В созвездии
Гончих псов
ты
найдёшь меня.
Я
твоя собака,
собака, что молит
луну
о твоём счастье.
Через жизнь ты станешь звездой.
А луна
голубая.
Привет,
мой сладкий
мальчик.
Когда ты
сказал,
что хочешь умереть,
и заболел
зависимостью,
снег кружился
и голова
кружилась.
Я шёл
по твоим следам.
Ты холодный,
как снег,
мой белонежный.
Мальчик, проснись!
Я целую тебя
в висок,
чтобы прогнать
негативные
мысли.
Ввожу в тебя
свой меч.
Меч Марса
и глажу
длинные
мальчишеские волосы.
И, наверное,
я знал тебя всю
свою жизнь,
и, может быть,
мы были
с тобой
женщинами
и любили друг друга.
Я знаю, что она
очень любила
перебирать пальцами
пряди твоих волос.
Целую тебя
в губы.
Проникаю
под кожу,
и ты похож
на небо –
чистый и голубой.
Теперь
ты свободен.
Свободен,
как стих.