За шторами сизыми,
Которые пахли землей и неудачей марксизма,
Мы целовались, но ты была не швеей,
И я, дай бог, не был мотористом,
Я был той ещё размазней,
Ты - начинающим юристом.
По краям неопрятной комнаты,
Покуда обидой губы не были сомкнуты,
Ругались: от этого мы не привиты,
Резали воздух в разные стороны,
Кто-то лицом, кто-то мордой небритой,
А взгляды бросались, что масло касторово.
Все это, чтобы впоследствии,
Сбежать от следствия,
В долговязые ветви,
Моих замкнутых рук,
Ибо каждая клетках их -
Объятий моих - есть замкнутый круг.
Там когда-то был водоем,
Но он высох, и днем
Там только мыши да воронье,
Ночью бывает шумят сверчки,
Остальное растаскало ворье:
Тебе остались рудники,
Где целясь в голову, ты роешь траншеи
В сторону моей широкой шеи,
Не жалея лопат и ковшей,
Чтобы уткнуться носом туда,
Где по данным твоих чертежей,
В ямах ключиц сохранилась вода,
За шторами пошлыми,
Которые пахли землей и прошлым,
Среди сервизов и пыльных ложек,
Мы целовались, и что гудки,
Что огни неотложек,
Никогда больше не были так далеки.
С тех пор мне неважно, где мы,
Один твой взгляд - я под открытым небом,
Щелкаю клеммами
дня и ночи,
В ещё не построенной хижине,
Лишь бы ты на меня смотрела,
Даже если обижена.