Пропасть окружила со всех сторон - утрата смысла,
пугающий образ собственной бессмысленности
в мире повседневных действий.
На любовь она теперь могла ответить
лишь стертой метафорой дружбы:
собственное тело стало пустышкой, куклой
для нее -
неким «ничто»,
убивавшем в ней способность радоваться,
но открывшее королевский путь к счастью
души.