Николай Иванович Ульянов (1905 – 1985) был историком по профессии. Испытал ГУЛАГ. Освобождён в 1941. Во время гитлеровской оккупации под Ленинградом приступил к написанию своего исторического романа о скифско-персидской войне 512г до н.э. "Атосса". Угнан в рабство в Германию, где работал на заводе BMW. Освобождённый американцами, не вернулся на родину, а перебрался в США. ГУЛАГ...
Там закончил свой роман, который я впервые прочитал где-то в начале 90-х. До этого он в СССР не издавался. Ну, что же, об этой занимательной, но очень НЕИСТОРИЧНОЙ книге и поговорим. Итак, конец 6 века до н.э. Персидская держава подчинила себе всю Переднюю, Среднюю и Малую Азию, Египет, греческие города Малой Азии и островов Эгейского моря, Македонию и Фракию. Грозовые тучи нашествия надвигаются на маленькую и раздробленную Элладу, которой, казалось, нет спасения. Военные силы Ахеменидов неисчислимы и измеряются сотнями тысяч воинов, цифрой гигантской по тем временам. А в степях к северу от Чёрного моря, до южной границы лесов, кочуют вольные, воинственные племена скифов, никогда никому не подчинявшиеся и не платившие дани. Передняя Азия ещё не забыла их недавнего грозного нашествия. И персидский царь Дарий I вынашивает честолюбивую мечту – выступить в роли мстителя, подчинить свободолюбивых кочевников. Полчища персидской державы подтягиваются к Дунаю, через реку строится грандиозный понтонный мост...
Греческий купец Никодем знает о готовящемся вторжении в Скифию. Знает, что следующей жертвой будет его родина. И он решается, как патриот, сделать всё возможное для спасения Греции. Закупив как можно больше оружия, он снаряжает с этим караваном экспедицию в земли скифов через греческий город Ольвия в устье Южного Буга. Цель его – заранее предупредить кочевников, чтобы персы не застигли их врасплох, их силами сокрушить врага и спасти Элладу. Скифы воинственны, их законы суровы и жестоки. Тем лучше. "Пусть злые одолеют злого". Никодем попадает к Скопасису, которого Ульянов выводит как верховного царя скифов. И тут-то обнаруживается первая грубая нестыковка с историей. Скопасис был лишь вассалом тогдашнего настоящего верховного царя – Иданфирса... Но отвлечёмся немного. Ульянов в предисловии к роману называет эту одну из самых грандиозных войн древности первым крупным вторжением врага на территорию современной России. Якобы Россия как государство, видите ли, существовала с глубокой древности, и тогда роль государствообразующего народа играли скифы. Им, дескать, была подчинена чуть ли не вся восточная Европа. Не слишком ли вольное допущение, Николай Иванович? Где доказательства? Как мог образовать империю народ, ещё находившийся на стадии союзов племён? Да, скифы совершали набеги далеко, вплоть до Галлии, но государство у них ещё не возникло. И что им было делать в диких дебрях средней полосы с их стадами? Как кочевать с ними в лесах и болотах? И что взять с нищего тогда населения этих мест? Нет, надо доказать мифическую скифско-русскую преемственность. Ведь писатель оказался в эмигрантских кругах, где эта идея была сверхпопулярна. Какие "факты" он приводит, мы сейчас увидим. С одним таким "фактом" – "верховный царь Скопасис", уже познакомились. Другие будут не менее занятны. Итак, Никодем попадает в ставку Скопасиса. Скифы не доверяют ему, и подвергают пытке на правдивость, заставляя подержать в руке раскалённое железо. Грек заболевает от ожога. Такое испытание применялось и на Руси, что следует понимать как доказательство гипотезы "русские – скифы". Но дело в том, что эта процедура известна и в Западной Европе, и у тюрков, и у японцев. Так что, все они, что ли, потомки скифов?.. Скопасис, однако, высылает к Истру (Дунаю) разведчиков. Которые видят понтонный мост и уже начинающие переправу необозримые полчища врагов. И во весь опор скачут к "царю" с тревожной вестью. Искусные скифские знахари лечат свалившегося в горячке Никодема, спасают греку руку. Скопасис принимает решение: Ввиду численного превосходства врага отступать вглубь степей, уклоняясь от решающей битвы. И тут Ульянов начинает строить исторические параллели, в которых увязает вконец. Дунай – Неман. Дарий – Наполеон. Скопасис – Барклай де Толли. Вражеское наступление начинается. Но уже на одном из первых биваков персы утром обнаруживают, что ночью их крупный отряд, расположившийся несколько на отшибе, полностью вырезан. Безо всякого лишнего шума.Угнаны кони.
Что же. Ведь Барклай – автор плана "скифской войны" против Наполеона, принятого и Кутузовым. Но разве сходная стратегия – доказательство этнического родства? Фабий Максим, прозванный Кунктатором (Медлителем), применял против Ганнибала ту же стратегию. Так что – римляне тоже, что ли, потомки скифов? Дальше Ульянов взнуздывает коня истории, как ковбой дикого мустанга. С Дарием пожелала пойти в поход его молодая жена Атосса. Во время одной стычки в плен попадает молодой скиф. Но ночью ему удаётся бежать, угнав коня и... похитив беспечно разгуливающую по лагерю Атоссу. Фантазия писателя взвивается за облака. Кто же эта Атосса? Она была сестрой царя Камбиза и одновременно его женой, потом стала женой самозванца Гауматы, а после его свержения женой Дария. Ко времени скифской войны ей было где-то между 35 и 40 годами, для наших современниц возраст достаточно молодой, но считавшийся уже немолодым для женщин Востока того времени. Об её участии в походе и пленении скифами – грубая выдумка писателя, рассчитывающего на исторически невежественного читателя. Атосса после войны преспокойно вдохновляла своего сына Ксеркса на поход в Грецию, на осквернение и разрушение греческих святынь. Но Ульянов навязал ей иную судьбу, заставляющую ломать голову – как она, "покойная",
научила сына сжечь Афины, о чём недвусмысленно рассказывает история? Итак, скифы отступают, не принимая боя, решаясь лишь на нападения на отбившиеся мелкие отряды. Войско ропщет на нерешительность вождя, падает дисциплина (Вспомните Барклая!). Воины начинают дезертировать, перебегая к менее значительному "царю" – Иданфирсу. И тут Ульянов опять ради надуманных параллелей безбожно насилует историю. Иданфирс на самом деле был верховным вождём, а Скопасис вместе с другим вождём, Таксаком – его вассалом. Иданфирс поручил ему командовать арьергардом отступающих. Он должен быть в постоянном соприкосновении с врагом. Должность почётная, говорящая о его способностях военачальника и большом оказанном доверии. Скопасис без конца щипал врага внезапными налётами, после чего быстрая степная конница рассеивалась, чтобы вновь собраться в заранее условленном месте. Такая война изматывала персов, и силы их постепенно таяли. Скифы засыпали и отравляли колодцы, выжигали траву, оставляя конницу врага без корма. Но у Ульянова он остаётся без войска, перебежавшего якобы к Иданфирсу (Кутузов). Молодой скиф с пленённой Атоссой и Никодем тоже бегут к нему. Но перед этим Скопасис якобы сжигает скифско-греческий город Гелон, стоявший на границе лесов в неустановленном пока точно месте. Предположительно вблизи Пензы или даже Саратова. Чтобы город не достался врагу. Скопасис уводит и всех жителей. Никодем осуждает вождя. После чего недоверие к Скопасису становится окончательным. На самом деле деревянный город спалили персы, и жители успели уже покинуть его по приказу Иданфирса, спасавшего их от рабства, и бежали в леса. И осуждать Скопасиса, честно исполнявшего свой воинский долг, не за что. Но нужно ведь, чтобы и там была сожжённая Растопчиным Москва! И вот скифы за Танаисом (Дон) наконец останавливаются, собрав силы всех подвластных народов, и готовятся к битве с уже порядком измотанным и потрёпанным врагом. Командует Иданфирс, Скопасис куда-то благополучно испарился. Ещё одна надуманная параллель – Бородино? Но Геродот нигде не упоминает о генеральной битве скифов с персами. Скифы ни разу не вступили в такую битву и до конца действовали партизанской тактикой, вынудив наконец измотанного, терзаемого голодом и жаждой врага бежать со своей земли. Но Ульянов красочно описывает вымышленную битву. Ведь у этой войны тоже должно быть своё Бородино! Причём не поражение, хоть и не явное, как у нас, а победа! Скифы на глазах приготовившихся к бою персов охотятся за зайцем, вызывая насмешки уверенного в победе врага. Затем обрушивают на неприятеля дождь стрел, наносят чувствительный урон и бросаются в рукопашную. Но врагов слишком много, и лёгкая конница скифов растекается на фланги, а за ней обнажается решающий резерв Иданфирса – одетые в броню с головы до ног сарматы, на броненосных конях, якобы подвластные скифам. Сарматские тяжеловооружённые всадники – катафракты, описаны правдиво. Они носили панцири, собранные из пластинок, вырезанных из конских копыт, или железные кольчуги. От них, случалось, крепко доставалось и римским легионам. В войне с персами сарматы были союзниками скифов, но никак не подвластными. А более двух столетий спустя после описанных событий они двинулись на запад из-за Дона или Волги и вытеснили скифов с их земли. О какой уж тут подвластности может идти речь! Но Ульянову нужна ведь своя атака Платова и Уварова, причём победоносная, и сарматы прорывают боевой порядок врага и обращают Дария с его войском в бегство. Начинается "бегство Наполеона из России", перенесённое в далёкое прошлое. Никодем смело опережает вражеские войска и, добравшись до моста через Дунай, призывает греков, подвластных персам, разрушить мост, чтобы враг оказался в ловушке и погиб. Но те предательски распинают патриота на копьях. Дарий с остатками рати ускользает. Скифы, подойдя к реке, видят пылающий мост и мученически казнённого Никодема. Но враг оставляет на берегу подлый подарок – дивно красивую шкатулку.
Её, конечно, преподносят вождю, он открывает её и умирает от укуса спрятанной в ней змеи. Здесь Ульянов перетаскивает в свой роман сразу две легенды. Во первых, сказание о Вещем Олеге. Вторая позанятнее. Как известно, Кутузов умер, по официальной версии, от простуды в Бунцлау (ныне польский Болеславец). Одолев Наполеона в "скифской войне" на необъятных родных просторах, он всячески противился продолжению войны, зная, что в зарубежной Европе война будет иная, в которой он победить Бонапарта не надеялся. Слишком свежа была память об Аустерлице, где он ловко сумел спрятаться за спину молодого царя и всю вину за разгром свалить на него. Но царь, он знал, приобрёл опыт и повторно ему такого трюка не позволит. Конец войны может оказаться непохожим на её начало, и отвечать придётся самому. И старый хитрец всячески саботировал продолжение военных действий. И тогда, якобы, агенты Англии, заинтересованной в окончательном уничтожении Бонапарта, угостили Кутузова ядом в лекарствах от простуды. Версия зыбкая, но не такая уж невозможная. Но Ульянов и её спроектировал в свой роман.
Скифский "Кутузов" тоже отравлен. На самом деле Иданфирс благополучно прожил ещё
лет 17 после победы над персами. И последнее "фэнтези", самое "историческое". Скифы с почётом хоронят Иданфирса и Никодема в одном кургане. И предлагают пленной Атоссе почётную участь – погребение вместе с героями. Царица соглашается, её душат и хоронят с ними. А вокруг кургана устанавливают стражу – копья с телами 50 нанизанных на них вместе с конями лучших воинов, пошедших на это добровольно. Говорят, у скифов такой обычай был, но воины убивали друг друга в ритуальной схватке, упомянутой А.К. Толстым в балладе "Курган" – "дружина дралася три дня".
Но дело не в этом. Дело в том, что Атосса дожила до греко-персидской войны, развязанной её сыном Ксерксом, прожив ещё 38 лет. Разумеется, автор исторического романа имеет право на некоторые вольности. Но не до такой же степени, когда всё произведение становится сплошной вольностью, легкомысленной выдумкой, фантазией, единственная цель которой – доказать сомнительную давнишнюю гипотезу о прямом происхождении нас, русских, от скифов. Но много ли стоит "гипотеза", если для её доказательства сплошь и рядом привлекаются подобные небылицы. И не только на страницах этой книги. Добавлю только, что наверное, от этой надуманности интересный поначалу сюжет чем ни дальше, тем быстрее несётся вскачь, всё поспешнее. Писатель как бы торопится завершить действие, чувствую под собой зыбкую почву лжеистории. И после прочтения книги, от которой ждал многого, остаётся пустота. Ждал утоляющего жажду источника в зелёном оазисе, но всё оказалось миражом...