Ударь, растопчи и плюнь
С изяществом ржавой трубы,
Обломанный грубо сук
Откажется снова расти.
Ты можешь ему в красках
Рассказать про пастораль,
Но венецианские маски
Не лепят с осколков стекла,
Не собираются храмы
Из треснувших кирпичей,
И механизм негоден,
Если нехватка частей.
Здесь бытия чопорность
Брать будет верх над всем,
Чтобы не говорили,
Не любимы обломки ни кем.
Витиеватые мысли
О том, как бы сук уберечь,
Как мертвецу припарки,
Пользы от них не извлечь.
Можешь гулять с голой палкой,
Показать ее сотне рук,
Но биение сердца способно
Ссылать и родных в Шлиссельбург.
Маленькой стигматой
Святость не доказать,
Как доверять экзекутору,
Когда приговор: «Распять!».
Как доверять потрошителю,
Если он держит в руках,
Сердце ни в чем неповинное,
И кормит им стаю собак.
Мне не донести тебе,
Насколько твой страшен труд,
Насколько ты повторяешь
То, чем прославлен Брут.
Ни слава, ни деньги, ни люди
Не встанут в противовес,
Неистовая мясорубка
Эмоций, влечений, чудес,
Творений, соитий, проходок
По адским кругам и назад,
Однажды потянешься к небу,
Начнётся большой звездопад,
Упадок, терзание, крах
На точке невозврата,
Наверное, ты прав:
Ведь лучше прожить яркой,
Но позже упавшей звездой,
Чем быть суком обломанным
Чьей-то небесной рукой.