До свидания, гости
И те, которые фарисеи, приходят не вдруг, притворяясь ночными скользкими тенями и, ковыряя длинными дрожащими пальцами в своих крючковатых носах, гнусавят: ну что, безмозглый, ну что, торопливый, каково теперь в твоём прекрасном октябре живётся, а? Каково это — над остывшим гнездом трясогузки посыпать голову пеплом выдуманной радости? Ты — случайный житель этого мира, мы — вечные твои страхи; не беспокойся по наивности — в нужное время мы будем покидать наши убежища в раскалённых арабских песках и возвращаться к тебе снова и снова. А ты — если также упёрто глуп, как во время оно — храни то, что в силах сберечь: и побитую ржой память, и никому ненужное чувство, которое людям очень нравится называть «вечным». Но нет ничего вечного, мозглявый, уверуй в это и (да не покроется трещинами небесный купол) — не подвергай сомнению.
Слава Богу за всё: то мистраль лютует, то самум у ног лайчонком крутится. Гости мои приходят и уходят, оставляя в комнате выбивающий слезу запах парфюма, палёного коньяка и дешёвых сигарет.
До свидания, гости! Пропадите пропадом, не возвращайтесь!
Бьётся хлипкая жилка в выбритый висок — и хотелось бы что-то ответить полуночным негодяям, а нет слов, все слова — хрип да сиплый кашель. Стало быть, нужно найти силы и, прикусив губу, помолчать над чужим толкованием правды. Правды, усыпанной листвой осеннего забвения.