Луиза пишет свою фамилию не через "у", как большинство выходцев и выходок из Германии и Австрии, а через "ю", которую трудно напечатать, труднее, чем букву "ё".
Я как-то видел Луизу Глюк. Безулыбчивая особа,
высокая еврейка, Louise Elisabeth Gl:u:ck!
"U" с умлаут, как "ё". И нобелевская премия!
Кто и что её глючит?
Выучила язык англосаксов и, постарев, поселилась рядом с Гарвардом.
Презентация.
Мисс Глюк пришла в знаменитый магазин, чтобы представить свою толстенную книгу. Я пролистнул её -- ни рифм, ни цепких фраз. Надо вчитываться, но зачем? Погонные метры... Насмотрелись.
Но её, оказывается, имели в виду, о-хо-хо!
Как говорил Иосиф Бродский: "Nobel, ma belle!"
Взял и перевёл первое попавшееся творение.
А чего там церемониться? Ни рифм, ни ритмов. Лeгкoтa.
Всё святое
Пейзаж образуется прямо сейчас.
Холмы темнеют. Волы
спят в синем ярме,
поля уже убраны, снопы
ровно связаны и сложены по дороге
между цветиков лапчатки, а в это время восходит зубатая луна.
Запустение. То ли после урожая, то ли после мора.
Вот жена, высунувшись из окна,
тянет руку -- как бы заплатить;
семена, чёткие, золотые, зовут:
"Иди сюда, иди сюда, маленькая".
И душа выползает из дерева.
Перевёл и опять сижу во мраке.
Всё же Луиза Глюк отвечает моему почти непреложному критерию
ЧЕМ ЗНАМЕНИТЕЙ АВТОР, ТЕМ БОЛЬШЕ КВАЗИ-ХАЙКУ В ТЕКСТАХ.
Они проступают и верховодят.
А я привык к глюк-зарисовке, она теперь моя, а?
Что-то в ней есть, но что? Хэллоуин? Halloween?
Ну, в общем, что она хотела этим сказать?
В заголовке-то ответ!
All Hallows
BY LOUISE GLUCK
Even now this landscape is assembling.
The hills darken. The oxen
sleep in their blue yoke,
the fields having been
picked clean, the sheaves
bound evenly and piled at the roadside
among cinquefoil, as the toothed moon rises:
This is the barrenness
of harvest or pestilence.
And the wife leaning out the window
with her hand extended, as in payment,
and the seeds
distinct, gold, calling
Come here
Come here, little one
And the soul creeps out of the tree.