Я порвал свою жизнь, как плохую книжонку, на полосы:
вот - пустотные черные, вот - сюжетные белые,
где уткнулся в твои сладко пахнущие волосы,
и пытаюсь собрать все былое в единое целое.
Наша жизнь - это книга, с рожденья у каждого чистая,
но не каждый, к несчастью, умеет ей правильно пользоваться.
Существует дурная привычка страницы пролистывать,
останавливая взгляд на обложке и форзаце.
Не приемлю, когда оставляют в тени содержимое.
Я из тех, кому важно не только, что сзади и спереди.
Вот и ходят такие, несовершенством томимые,
исправляя, как могут, его, с топорами да с перьями.
А такие под реальность суровую не заточены,
и поэтому все это чертово произведение,
как вторые "Мертвые души", пытался закончить я,
но написанное пером неподвластно горению.
Я тебя повстречал. Та глава немного печальная,
вместе с тем небольшими отрывками - очень милая.
Мы похожи: в то время, как книги другие печатают,
мы свои по-старинке исписываем чернилами.
Ты меня сберегла от того, что в раздумьях я выявил,
от больного бессилия и от самосожжения,
дав свободу от заключения. И впервые я
знал, кому написать в предисловии посвящение.
И пускай не понять мои вкусы литературные,
и пускай из меня для тебя никудышный соавтор.
Я останусь с тобой, будет счастливо ли, дурно ли.
Мое сердце - твое навсегда. Это чистая правда.
Ты не раз упрекала: "Не думай, а действуй. Что сложного
жить сегодняшним днем и не жить мечтами великими?"
Но сама-то зачем над клочками бумажными съежилась?
Скомкай все в кулаке и назад их в прошлое выкини.
Наше время уходит под хлопоты дня безучастного,
дня сурка, что, увы, не способен новым обрадовать.
Сочини же сейчас ту главу, где становишься счастлива.
Я тебе помогу, если ты не попросишь обратного.
Пунктуальное время крадется убийцей, не тикая,
но в бесшумности этой больше, чем в нас, человечности.
Нам бы смочь оказаться в коллекции Библиотекаря,
чтобы Он без стыда нас поставил на полку из вечности.