Душа моя, уныл и нелюдим
я снова здесь. Гляди, что мы едим -
позор, сплошные полуфабрикаты.
Но это к слову. Холодно уже.
Стучу зубами, маюсь в мандраже,
но спрашиваю - как ты?
Ты как? У нас тут праздник на носу.
Какой - не знаю, праздновать не буду,
не знаю даже, как перенесу.
Купил недавно сахару полпуда.
Что делать с ним - ума не приложу.
А тут ещё сосед по этажу
варенье варит в эту холодину.
И греется, и толк - запасы впрок.
А я тут, понимаешь ли, продрог.
За косточкой грудинной
хрипит и ноет, будто съел кота,
и он внутри царапается жутко.
скажи мне, правда ли, что скукота
опасна несварением желудка?
Октябрь вломился в город, не таясь,
как будто гопник. Всюду гниль и грязь,
шипит земля и небо лезет в драку,
деревья мокнут в парке городском.
На кухне шкаф, и в нём стоят рядком
супы в пакетах, пачки Доширака.
Ты как? Обеды, ужины, семья,
готовка, стирка. Так же, как и я,
но только перед праздником постишься.
А я-то думал - дача и камин,
и красное, на чёрном хлебе - тмин,
а вышло - скукотища.
Здесь кирха, утром - звон колоколов,
всю ночь - товарняки сплошным потоком.
А купол, небо шпилем исколов,
заходится в качании жестоком
туда-сюда. Уходят поезда,
сияет одинокая звезда,
и город обескровленный в окошке.
А ты в порядке - счастье, дети, дом,
сама судьба на блюде золотом,
но сахара - ни крошки.