Накренилась, оседая.
Визг пилы и сталь блестит.
Цепко землю обнимая,
На опушке ель лежит.
Лапы лишние спилили...
Вниз по склону волокли.
Погрузили, закрепили
И на площадь привезли.
Место казни, место пытки.
Вьюга треплет мишуру.
И стоит она в накидке,
Умирая на ветру.
Умирая, вспоминает,
Как свалили наповал,
Как давно в колючих ветках
Клёст кормился и сновал.
Как славяне и саамы,
Обозначив навий путь,
Набирали хвойных веток,
Чтобы путь не зачеркнуть.
А заезжие татары,
Поклонившись до земли,
Подношенья для умерших
По деревьям разнесли.
И в бору, в густом подлеске,
Там, где время снова вспять,
Меж звездчатки и пролески
Ей бы век еще стоять.
Но на площади, где шумно,
Хороводы колесом.
И безбожно, и безумно
Ноги стиснуты крестом.
И миазмы дикой смерти
По пространствам площадей
Незаметные для взора
Проскользают средь людей.
И под гомон праздной ночи,
Под людской переполох,
Угасают чьи-то очи,
Замирает чей-то вздох.
15 октября 2020