Митька бежал по дороге уснувшего посёлка. Электростанцию давно отключили, ни одно окно в домах не светилось. Взошедшая над лесом полная луна, теперь оказавшаяся позади гнала перед ним его тень. В руке у парня блестел нож, лезвие которого было испачкано кровью. В лунном свете кровь казалась чёрной. Куда бежать, в чьи двери постучаться он не знал. Дом деда, в полусотне шагов от которого всё и произошло, остался там за спиной. "И чего ему от меня надо было?" - думал Митька.
Сюда в таёжный посёлок они с сестрой во время летних каникул приезжали почти каждый год. Раньше здесь и посёлка не было, лишь на одной из еланей, где сейчас стоят дома располагалась большая пасека, принадлежавшая подсобному хозяйству какого-то районного предприятия. Митькины родители работали на пасеке - отец с матерью ухаживали за пчёлами, дед числился сторожем. Жили они в казённом доме, разделённом стеной от семьи другого пчеловода. Пасеку окружал старый сибирский лес, защищая её от ветров, а цветущие кустарники и лесное разнотравье обеспечивали стабильный медосбор.
Потом на этом месте решили организовать леспромхоз. Пчёл и дом перевезли в другое место. Митькиной семье выделили материал на сруб своего дома и на хозпостройки и они остались жить в леспромхозе. Родители устроились работать на лесоповале, дед с бабкой домовничали - следили за скотиной и огородом и тому же учили внуков - Митьку и сестру его Валю, которая была на два года младше. Так получалось, что они здесь были самыми первыми жителями.
В посёлке соорудили небольшую электростанцию, мощности которой хватало на пилораму, на другие производственные нужды и на освещение домов рабочих. Была построена и школа-четырёхлетка. Чтобы дети могли получить хотя бы среднее образование родители переехали жить в далёкий южный город, а старики остались. Вот к ним в родные места внуки и приезжали. Днём в меру сил помогали по хозяйству, а по вечерам ходили со своими сверстниками в клуб развлекаться.
...Пробежав неглубокий ложок, Митька оказался около дома Мишки - своего давнего приятеля. Они вместе с ним ходили ещё в первый класс, а их матери были подругами и когда-то жили в одном колхозе. Митька открыл калитку и стал стучаться в дверь сеней.
- Мишка, чего стучишь? Все уже спят. - Раздался сердитый голос мишкиной матери. Она открыла дверь. Перед ней на крыльце с ножом в руке стоял Митька.
- Тётя Пана, я его зарезал, - всхлипнул Митька.
Белая ночнушка мишкиной матери качнулась в дверном проёме.
- Где? Зачем ты, сволочь, его убил? - запричитала испуганно женщина.
Митька с трудом сообразил, что его не так поняли.
- Да Мишка из клуба пошёл Машку провожать. С ней, наверно, он.
- А тогда кого... ты? - спросила, придя в себя тётя Пана. - Ой, да у тебя рука в крови, она указала на левую митькину руку. - Подожди, я сейчас, и она зашла в дом.
Только тут Митька почувствовал, что порезал руку и она кровоточит.
А ведь день начинался, как обычно. Рано утром заскрипела прислонённая к стене лестница, ведущая на чердак, там Митька оборудовал себе постель. Она состояла из пары охапок свежескошенной травы. Поверх лежали две стёганных фуфайки, на них было постелено старое покрывало. Под голову бабушка выделила большую перьевую подушку, а накрываться дала ватное клетчатое одеяло. Спать Митька приходил далеко заполночь и, забираясь на чердак, ни кого не тревожил.
- Митьша, вставай! Пора завтракать! -Громко позвал дед. Это по ним скрипела лестница. Значит, опять придётся идти на покос. На чердак затянуло струйку дыма от самосада. Старик привычно скрутил "козью ножку" и, сидя на нижней ступеньке, курил, ожидая пробуждения внука.
Плотно позавтракав, Митька, бабушка и Валя - она всегда ночевала в доме - оправились на покос сгребать скошенную вчера траву и ставить копны. Вечером, вернувшись домой, смыв в речушке, протекавшей рядом пот и усталость, Митька отправился в клуб. Там после киносеанса устраивались танцы под радиолу. В полночь, когда выключалась электростанция, радиола замолкала, на двери клуба вешался большой амбарный замок и парни с девчатами попарно расходились по своим, давно облюбованным местам.
Этим летом к Степаниде, одинокой женщине, жившей на окраине посёлка приехала погостить племянница. Поселковая молодёжь давно разбилась на пары. Митька хоть и был здесь своим, но девчонки по душе себе не выбрал. Он познакомился с этой - приезжей и стал ухаживать за ней. Её звали Люба. Она так же, как и Митька окончила девятый класс. На следующий год выпускные экзамены и - прощай школа.
Провожая новую знакомую до её дома, митька рассказывал о своём далёком городе, где столько солнца, что летом не хочется вылезать из тёплого озера, которое раскинулось рядом, хвалился богатой рыбалкой и делился своей мечтой - стать лётчиком. А ещё на четвёртый или пятый вечер он её поцеловал в первый раз. Люба не оттолкнула, не отстранилась.Было обоим приятно и сладко. Девушка рассказывала о себе, о том, что хочет выучить ся на модельера, придумывать и шить красивую модную одежду.
Лето подходило к концу и они жалели о том, что скоро придётся расстаться. Несколько раз за время их встреч Митька давал волю своим желаниям рукам, но получал от Любы решительный отказ его желаниям. Вот и сегодня опять получив по рукам, слегка обиженный, но зацелованный до головокружения он возвращался домой Луна светила в лицо и казалось даже слегка сочувствовала парню.
...Из дверей показалась тётя Пана. Она принесла белую тряпицу и туго перевязала испачканную кровью митькину руку.
-Ты нож то убери, а лучше - выкинь подальше, сказала она кивнув на правую его руку, в которой тот продолжал сжимать нож. Это был большой складень с блестящей железной ручкой, с прочным, острым лезвием. В соложенном состоянии он легко умещался в кармане. Митька его брал и на покос, где пользовался им во время обеда.Бабушка всегда собирала с собой узелок со снедью. Митька приносил черёмуховую палку, на которой вырезал красивый узор, удаляя в нужных местах кору и оголяя белую древесину. Потом вечером в клубе дарил эту палку кому-нибудь из друзей, друзья отдавали своим старикам. Митьке было приятно видеть, как по посёлку, опираясь на его узорчатые ботожки ходят земляки.
А нож он в городе, где жил, отправляясь вечером гулять, носил с собой постоянно. С ним он чувствовал себя уверенней, смелее. И сегодня здесь, в родном посёлке он, опять расстроенный любиной неприступностью, привычно разложил свой складень, сунул его лезвием внутрь левого рукава куртки и пошагал домой, переступая чёрные пятна коровьих лепёшек.
Неожиданно, почти у самого дома из проулка выскочил мужик. Не местный, не знакомый. Он схватил Митьку за левое плечо.
- Пойдём, мальчик, со мной, -дыхнул перегаром незнакомец и повлёк парня в проулок откуда только что появился.
- Чего тебе надо? Ни куда я с тобой не пойду. Митька упёрся, но незнакомец правой рукой ухватил его за шею и тянул за собой.
- Пойдёшь, пацан, ни куда не денешься.
Мужик был крепкого телосложения и на голову выше парня Он уже почти дотащил Митьку с дороги до проулка, когда получил первый удар ножом в живот. Митька свободной правой рукой выхватил из левого рукава складень и пырнул незнакомца, потом ещё раз. Тот схватился за живот, а Митька побежал в обратную от своего дома сторону. Сердце его бешено колотилось. Сгоряча он даже не почувствовал, что выдёргивая из рукава нож, порезал себе руку.
"Убил. Теперь - тюрьма. Прощай мечта о небе. Прощай Люба" Ещё несколько минут назад они обещали писать письма друг другу. Договорились встретиться после окончания школы. "А теперь всё - его посадят за убийство", - демал он на бегу.
...Хлопнула калитка. Это вернулся домой Мишка и удивился, застав на крыльце свою мать и Митьку.Узнав о случившемся, он казал что ни кого на дороге не встретил и не видел. Возвращаться от своей подружки он мог только проходя мимо того места, где это всё случилось.
- Что ему от тебя надо было? - спросил Мишка.
- Не знаю, - пожал плечами Митька.
- Иди, митя, домой. Не бойся. Ни кому больше об этом не рассказывай, - предупредила тётя Пана, - Я догадываюсь, чего он хотел. - Пусть бабушка тебе руку посмотрит. А нож выкинь подальше.
Митька медленно побрёл домой. С опаской он всмотрелся в злосчастный проулок, стороной обошёл то место, где орудовал ножом. Ни кого не встретив, он тихо закрыл калитку своего двора и забрался на чердак. Думы одна горше другой приходили в его молодую буйную голову.
"Может не помрёт этот гад - тогда срок меньше дадут. Хоть бы не помер. И что ему от меня надо было? Лётчиком уже не стать. После тюрьмы не примут в лётчики. Люба, конечно не станет ему писать и ждать не будет. Зачем он ей. Такой."
Ныла порезанная рука. Перевязка напиталась кровью и Митька, стараясь не испачкать постель, клал руку мимо покрывала на душистую траву.
Летом ночи коротки. В небольшом чердачном оконце, проделанном в одном из скатов крыши стало светлеть. Скоро заголосят петухи и опять заскрипит под дедом лестница. Этой ночью Митька не спал, лишь закрывал глаза иногда. Не сон а печальные мысли мучили его.
Утром он всё рассказал деду. Старик велел показать рану бабушке и наказал, чтоб ни кто ни с кем не трепался о случившемся.
-Дай ка мне складень, - попросил дед Митьку.
Больше Митька своего ножа не видел. Бабушка обмыла глубокий порез на руке внука, чем то помазала,сверху приложила лист подорожника и перебинтовала свежей повязкой. Дед подымил самосадом и ушёл. Вернулся он часа через два.
-Жив мужик,- сообщил он. - Это к Игнатьичу родственник приехал вчера. Выпили, а он шебутной, вышел покурить, потом решил пройтись по посёлку. Курва - убивать таких надо, - выругался дед. Его увезли ночью в район, в больницу.
- А вы, Митьша, собирайтесь с Вальшей, - уезжайте домой. Днём в город машина пойдёт, вас увезёт. Я договорился.
После обеда брат с сестрой уже ехали в пыльном кузове грузовика С полдюжины поселковых жителей тоже отправились в город по своим делам. Видимо, о произошедшем в посёлке уже многие знали. Одна тётка обратила внимание на перевязанную руку парня, поинтересовалась - в чё дело.
- Да когда на палке узор вырезал, случайно порезался, - соврал он ей. Отстала.
"Сено деду с бабкой помогли поставить, - думал Митька. Вот жалко - с Любой не простились. Но он оставил ей свой адрес, может напишет письмо."
Так заканчивались последние митькины каникулы.