Ехидно хихикнув, с ухмылкой ежиной,
Спешит по делам птицезверь-«дикобраз»,
Колючки уютно обтыкали спину,
Учёных мужей совершенно потряс.
Феномены тайны хранят, не считая
Времён сколько там мимо них пронеслось.
Диковина, редкость, легенда живая,
Всего-то родни – старший брат утконос.
Но вид у ехидны совсем неехидный,
Вот бусинки-глазки и рот-носо-клюв.
Мохнатая мордочка так миловидна,
Длиннющий язык в муравейник уткнув.
Но скрытна, тиха, интроверт-одиночка.
А дома-то нет! Ни норы, ни избы.
Бежит неуклюже? Зароется срочно,
Снаружи иголки намёком «забыв».
А может клубочком ежино свернуться,
Целей не сильнейший, а универсал.
На дерево влезет и с хвостиком куцым,
Сноровкой сражает зверёк наповал!
И плавать дано, низачем, на потеху,
А когти – ого! – прямо хищник какой!
Термитам, конечно, совсем не до смеха,
Когда ковыряют ехидной «рукой».
Ехи-хи-хи, – в сумке сидит ехиднёнок,
Неведомы крохе ехидства души:
Малютке ехидничать вовсе мудрёно –
Росточку всего сантиметр с небольшим.
Ехидные мысли, ехидные думы
Роятся в мозгах... человечьих! Итог:
Зверушки безвредны, забавны, разумны,
А носят «ехидное» имя! За что?!