Чёрная косточка, из работяг,
Русский до мозга, в друзьях иудеи,
Жизнь, что своя, что чужая – пустяк,
Ради простой и понятной идеи.
В прошлом обходчик путей из Твери,
В людях сестра, натерпелася срама,
Братья его все шпана-колдыри,
Троцкий - отец, революция - мама.
Стянута грудь сыромятным ремнём,
Бьёт по ноге кобуры деревяшка,
Тянет Россию и ночью и днём
К светлому завтра, угрюмо и тяжко.
В Замоскворечье расплакался дождь,
Вьюга на Пресне рыдает вдовою,
Каркнул картавым вороном вождь,
Чёрные крылья раскрыв над Москвою.
Плакали матери на площадях,
Плакали дети и старцы седые.
Нет, никого уже не пощадят,
Замироточила Дева Мария.
Пыльные черти дремучих дорог,
Нового идола страстные звери,
Жрут человечину, сытятся впрок,
Спишут в расход, отнесут на потери.
Бешеный гонит вперёд аппетит,
Блещет на шашках заря молодая,
Под кумачовым восходом летит
Красных волчат желтоглазая стая.
Небо – пожарище, мир на дыбы,
Сонной дремучести звонкая ломка,
Счастливы гибнуть в кипеньи борьбы
Ради, как я, благодарных потомков…
***
Гвозди бы делать из этих людей,
Сумки, ремни и поделки из кости,
Крепче бы не было в мире гвоздей,
Чтобы гробы колотить на погосте.
Гнал их вперёд обезумевший псих,
Шрам на щеке – под Царицыным скользом,
Делать бы свёрла и скобы из них,
Им всё равно, хоть какая-то польза.
Как они верили в счастье моё!
Знали б они, как труды их напрасны,
С горя, налили б стакан до краёв
И удавились под знаменем красным.
Что нам потомков насмешливый сброд?
Пейте и ешьте и жён трите в бане,
Сейте червонцами свой огород,
Будущее и без драки настанет.
Чтите Евангелье или Коран,
Богу не надобны туши овечьи,
Жертвенный Богу не нужен баран,
Только живая любовь человечья.
Вновь затрещал недоделанный мир,
Новых чертей закружила плеяда,
Утром меня уведёт командир
И отчитается: «Шлёпнули гада!»
Пьяная одурь кровавых эпох
Схлынет, сольётся, сойдёт, как ненастье,
Кончится всё и последний мой вздох
Будет любви бесконечное счастье.