Знаешь, Ангел... не бойся грусти.
В ней одной и мечты, и слёзы,
и надежды, что всё ж попустит
в этих злобных метаморфозах
человечьих предательств. Веришь,
вдохновение стоит мессы!
Ведь себя не собою меришь
лишь в отсутствие интереса
к понимаю личных пятен
на светиле, что тьму ласкает.
Мир же, в сущности, безвозвратен,
и поэтому повторяет,
словно мантру, свои провалы.
Где-то глупо, а где-то скучно
наблюдать за большим и малым,
сотворённым собственноручно
из осколков дурных страданий
по тому, что воспето Прустом.
Половину в любом стакане
большинство обозначит - «пусто»,
прогибаясь под жадность века,
что никак не насытит душу
современного человека.
Мир вокруг - это мир игрушек,
расположенных так, чтоб можно
было б лишь одного коснуться,
а другие от снов тревожных
вдруг возжаждали б революций
и спалили бы всё до пепла.
Если б Мама была у света,
то она бы давно ослепла
от детей своего завета.
И ведь что интересно: люди
очень чётко воспринимают
то, что в них громогласно будит
нежелание видов рая!
Выбор точки опоры каждый
совершает почти беззлобно,
упрекнув себя лишь однажды
в том, сколь много вокруг подобных,
а во всём остальном их сердце
не волнуется абсолютно.
Ну, не вышло самим согреться...
Ну, вот жизнь оказалась нудной...
Это так - огорченье слабых.
Сильным - выбор! Свобода воли,
предусмотренная здесь, дабы
не скулить по ночам от боли
безответных признаний в чувстве,
что себя лишь во встречах чает.
Знаешь, Ангел... не бойся грусти!
Грустью вера любовь питает...