Из цикла рассказов "Чудеса без чудес".
По воспоминаниям моей мамы.
Яко Ты, Господи, упование мое,
Вышняго положил еси прибежище твое.
Не приидет к тебе зло, и рана
не приближится телеси твоему,
яко Ангелом Своим заповесть о тебе,
сохранити тя во всех путех твоих.
Псалом 90
Это случилось во время Великой Отечественной войны,
в 1944 году, в Южном Казахстане.
По занесённой снегом дороге из Ортакшила, крошечного
казахского аула, шла молодая женщина. Она направлялась
в село Осиновку, где работала заведующей медпунктом и
где дома её дожидались двое маленьких дочек, одной из
которых не было и годика и которую она кормила грудью.
От аула, куда Полину Андреевну вызывали к роженице-казашке,
жене местного чабана, до Осиновки было километра три пути,
и ей нужно было засветло пройти этот путь. Вечерело.
Женщина была опытной акушеркой, и, хотя роды были тяжёлыми,
всё закончилось благополучно: маленький мальчонка-крепыш
заявил о своём появлении на свет громким голосистым ауканьем.
Все домашние были рады этому обстоятельству и, улыбаясь и
прищёлкивая языками, тепло пожимали руки докторше, заглядывали
ей в глаза, выказывая этим свою сердечную благодарность.
Полина Андреевна в тяжкие годы лихолетья (беды войны затронули
тогда все братские союзные республики) спасала больных не
только благодаря знаниям лекарского искусства, но и чуткостью
своего доброго и отзывчивого сердца. В любое время дня и ночи,
в зной и мороз она безотказно спешила на вызов к больному или
роженице, будь то её или не её дежурство.
Часто, как и в этот раз, доктор шла пешком в любую погоду в
близлежащее маленькое село, где не было медпункта, потому
что лошадей было мало и все они оказывались задействованными
на крестьянских работах, а машины в то время в деревне
считались вообще редкостью и диковинкой. И теперь со спокойной
душой и радостью от чувства исполненного долга Полина Андреевна
спешила домой...
Сумерки с каждой минутой сгущались. Дорога от вчерашнего
снегопада была малопроторённой: видимо, днём проехали
всего одни сани. Можно сказать, что это была даже не дорога,
а санная узкая тропа, по сторонам которой простирались
колхозные поля, а позади них виднелись лесные рощицы,
убелённые снегом. Места были пустынными, стояла тишина,
и ничто не предвещало беды.
Женщина прошла уже полпути, когда обратила внимание на
то, что со стороны леса отделились едва заметные на снегу
движущиеся тёмные тени. Они, эти тени, постепенно росли,
увеличиваясь и приближаясь к дороге. Предчувствуя
недоброе, путница постаралась ускорить шаг, но ноги увязали
в снегу, и ей казалось, что она топчется на одном месте.
К тому же женщина шла с ношей; обе руки её были заняты:
в одной она держала сумку с медикаментами, в другой был бикс,
наполненный стерильными бинтами, шприцами и гинекологическими
инструментами, которые требовались при родах...
Между тем незаметно спустилась ночь. Было морозно и лунно.
Полина Андреевна уже отчётливо видела, что к ней приближается
волчья стая. Во главе её бежал большой матёрый волк, за которым
мчались волки поменьше. Звери остановились впереди, сев у дороги
в нескольких метрах от женщины...
Глаза вожака, отливая зелёным огнём, холодно и свирепо смотрели
на жертву. У молодых волков они также сверкали дикой злобою.
Звери угрожающе рычали, ощериваясь и открывая острые зубы...
При ярком свете луны это было жуткое зрелище.
Отчаянный и смертельный ужас, который охватил бедную путницу,
сковал её с головы до пят... Сердце билось с такой бешеной
силой, что, казалось, его неровный и судорожный стук громко
слышался в ночной тишине. Руки дрожали, ноги подкашивались.
В эти страшные минуты в голове проносилось множество мыслей,
вся жизнь, прошлая и настоящая...
Неотвратимость смерти приближалась с каждой секундой.
Машинально сокращая шаг, несчастная подходила
к стае, которая полукольцом расположилась вокруг дороги.
В спутанном сознании женщины мелькнуло: "Молиться...
нужно молиться..." И из сведённого судорогой, пересохшего
рта тихо зашелестело:
- Матушка, Богородице Мария! Спаси меня ради деток моих...
Продолжая шептать молитву, обращённую к Царице Небесной,
Полина Андреевна приблизилась к ощетинившейся стае:
- Владычице, Пресвятая Богородице! Спаси меня, грешную...
ради деток моих, ради деток, - шептала она, глотая слёзы,
которые непроизвольно заливали её лицо...
Женщина поравнялась с волками, еле переступая по снежной
колее трясущимися ногами и медленно подходя к неизбежному...
Вот она почти коснулась биксом вожака стаи и, приостановившись,
увидела боковым зрением, что вожаком оказалась старая сильная
волчица, с рыжими подпалинами на боках и отвисшими сосками.
Послышалось, как та, зарычав, клацнула зубами...
- Всё, - подумала обречённая женщина, обращая свои глаза к небу, -
всё кончено...
- Помилуй меня, Господи! - отчаянно закричало, завопило внутри неё...
Закрыв глаза, она шагнула вперёд, продолжая горячо молиться, и
почувствовала, как, видимо, от страха у неё из грудей потекло молоко...
Волчица-мать, потянув носом воздух, принюхалась и отступила от тропы...
И вдруг, подняв кверху морду, завыла жутким, пронзительным воем,
который разнёсся по всей степи:
- У-у-у! - летело ввысь и вширь. - У-у-у! - летело в небо, отдаваясь
вдали гулким и глубоким эхом... Затем, резко повернувшись назад,
она рванулась через степь, от дороги, в густую заснеженную чащу
деревьев, а за ней, как по команде, помчался вослед весь её звериный
волчий выводок.
Полина Андреевна не помнила, как она проделала остаток пути, повторяя
спасительные молитвы, и как, дойдя до дому, без сил опустилась на колени
перед образами, обнимая своих девчушек...
Конечно же, на всю жизнь ей врезался в память этот невероятный и просто
потрясающий случай, который был не объясним с точки зрения человеческой:
почему волчица не тронула свою жертву? Не потому ли, что она сама была
матерью? В те страшные голодные годы волки особенно свирепствовали
в Казахстане, особенно в аулах и сельских местностях, вырезая целые
отары овец и часто нападая на человека.
Объяснить это чудо трудно, но для верующего человека несомненно одно:
во всём присутствует Промысел Божий и повсюду видится Его великое
Милосердие.