Лапотник – 4
1.
Лапти, лапти… То-то счастье
покуражиться в новЫх.
Но каки страсти - мордасти
проводились из-за них.
В прошлы дни, в былые веки,
сплошь в рассейских областях,
многи предки - человеки
обреталися в лаптях.
И сноровистый лаптёжник
на деревне, ей же, ей,
почитался, как сапожник,
а порою и важней.
Так и Ванька, приохотив
к искушеньям дамский пол,
восприялся в их голоте,
как языческий идОл.
Только, лапотная морда,
ввёл условие одно:
- Всем сплету, чево угодно.
Но коль фифошно и модно,
то, тады, через гумно!
Вот же ирод, чёрт, мотало,
и не молод ведь, пострел.
Но гумно не пустовало,
да и Ванька всё шустрел.
Плёл лаптё на всяки ноги,-
аж колдобилась душа.
И пришли к нему в подмоги
два родимых племяша.
Лопоухи, рыжи, шустры,
обучились в краткий срок
самодейному искусству –
к лапоточку лапоток.
И по Ванькину хотенью,
невозможное дотель,
их лаптёжно заведенье
превратилося в "Артель".
А в округе из-за лыка,
что на лапти лепо шло,
лопотали липки хлипко,
распрокляв то ремесло.
Но зато уж на деревне,
величавы и важны ,
бабы - аки королевны,
девки, прям - таки - княжны.
Ходят- бродят, окаянны,
кто чванливо, кто сумно,
поминая покаянно
достославное гумно.
2.
А мужья и кавалеры
и не ведали пока,
как их верные Венеры
наставляли им рога.
А когда образумели,
и про многих всё дошло,
то, чумея , озверели,
и погнали, и пошло.
Кто за дрын, а кто за дышло,
кто с- под крыши за слеги….
И чего бы дале вышло,
и представить не моги.
Может, Ваньку бы убили,
истерзали бы живьём.
Только бабы, все, как были,
встали перед тем дубьём.
Кажна бледна, кажна в страхе,
кажна знает, в чём грешна,
но, что в бабе, что в девахе,
вдруг проснулся сатана.
И на всю мужицку срамню
вдруг попёрли, не шутя,
всеми чудо - прелестями
обольстительно крутя.
3.
- Что за войско объявилось?
- Енто ж, прямо петухи!
– И куды понавострилось?
На каки таки грехи?
-Да на горе вам, проказам,
штоб не шлёндали опять!
– Будем Ваньку лаптевяза
навсегда изничтожать!
- Ну а вы чем лучше Ваньки?
– Те же изверги вполне!
- Ты, Микешка, лазил к Таньке,
Федька к Саньке, Клим ко мне!
- А Евлампий до Федосьи!
– Пантелей к Петровой Фросе!
- Ну, чаво, горлан, застыл?
-Да язык, чай, проглотил?
4.
Мужики на правду слабы.
Зачесалось там и тут.
«Што почнётся, ежли бабы
всю секретность разнесут?"
И уж многим не до Ваньки,
не продали б самого.
И Митяй Петровой Кланьке:
– Ты чаво, чаво, чаво?
- А тово!.. – И, не жалея:
- Раз ты к Маньке лазил, мразь!..-
Иннокентий Фалалею
со всей дури в морду – хряясь!
Тот за кол.
– Ратуйте, братцы!
Но, взопрелы и дики,
дружка с дружкой разбираться
принялися мужики.
То-то дали бабы пищу,
то-то вскинулось дубьё,
то-то потекла кровища,
понавыбилось зубьё…
5.
А когда перебесились
и свернули мордобой,
все как будто примирились,
с кумом кум, кума с кумой.
- Што уж… Все мы в обшшем блудны,
и грешит порою плоть.
Но, коль Господу подсудны,
то и взышшет с нас Господь.
- А на всяки загулянья
всех подвигнул Сатана.
Чем, мол, Кланя слашше Мани,
иль Евлампий СтепанА?
- Но когда по страсти было,
то, хошь режься, ей же,ей,
всё всегда происходило
от симпатий и любвей!..
6.
В общем, в ранах и побоях,
матюгаясь и стоня,
потащились с поля боя
и бабьё, и мужичня.
Только бабы, как хотели,
всем мужьям, братьям, зятьям,
тут же в Ванькиной «артели»
заказали по лаптям.
А Ванюху благородно
упредили заодно,
чтоб при всех заказах модных
не тащил дам на гумно.