Безжизненная каменная пустыня целую вечность стояла неизменной, пока над ней не сгустились тучи, обрушившиеся океаном воды. И вся пустыня покрылась лужами. И в каждой луже появился маленький китенок.
Поначалу китенок сидел в центре лужи, и не двигался, ему было страшно, но шло время и любопытство брало верх. Он постепенно стал изучать свой мир. Каждый раз, подплывая к границе лужи, китенок рос, становился больше, и у него исчезал страх, он переставал видеть трудности в таких перемещениях, и все быстрее и быстрее начинал передвигаться по своему миру, все рос и рос, пока не вырос по размеру своей лужи. Он полностью познал свой мир, он стал всеобъемлющ, он стал богом лужи. Он не мог больше двигаться, т.к. не было больше направления, куда можно было бы поплыть.
Однако, в процессе изучения своего мира, каждый кит догадывался, что, наверняка, можно плавать не только в рамках плоскости, но и можно попробовать погрузится ниже, на дно. Дно манило. Но там не было воздуха, а киты не могут дышать под водой. Кто-то пугался задерживать дыхание и довольствовался перемещениями по поверхности. Кто-то погружался, но почти сразу всплывал, отсутствие воздуха вызывало панику. Со временем решительные киты погружались все глубже и все на более продолжительное время. Но не добравшись до дна, они отчаивались и продолжали довольствоваться простой жизнью на поверхности. Однако были и те киты, кто, погрузившись в очередной раз, так и не всплыли назад на поверхность. Что с ними случилось неизвестно. Порой лишь были заметны тени по форме похожие на кита, которые проплывали над каменной пустыней, но ведь киты не летают же, значит это тучи, просто тучи, просто тучи.
Каменная пустыня, всего лишь на миг, в рамках вечности, ожила, но снова стала безжизненной, полной неподвижных китов, мертвых китов, сидящих каждый в своей луже, являющихся каждый богом своей лужи, и небольшим количеством пустых луж, в которых когда-то были киты, но которые просто исчезли, ушли в небытие. Неподвижные киты со временем превращались в камень, и спустя какое-то время нельзя было даже представить, что на какой-то миг, в рамках вечности, на этой безжизненной каменной пустыне была жизнь.