Когда СССР развалился, мне было пять лет. Последние пять лет Советского Союза, как мне говорят, были не очень-то советскими. Тем не менее, советское прошлое уважаю, хотя и не жил в нём. С особым почтением отношусь к ветеранам войны.
Именно поэтому, когда в марте мне стало известно, что в одно из наших издательств пришёл ветеран с рукописью своих стихотворений и желанием издать книгу за свой счёт, я сказал помощнику, чтобы его издали бесплатно.
Но ветеран издаваться бесплатно отказался. Правда, потом выяснилось, что он не ветеран ВОВ, а труженик тыла (есть такая категория людей, уважаемых мной не менее, чем фронтовики), что никак не повлияло на моё желание издать его бесплатно.
Услышав, что ветеран (пусть не участник войны, всё равно – ветеран) отказался от бесплатного издания, я не поверил и решил позвонить ему.
В телефонной трубке услышал совершенно не старческий твёрдый мужской голос. Представился. Сказал, что мы хотим издать его книгу бесплатно, ко Дню Победы.
Ветеран выслушал и спросил: - А вы кто такой, чтобы предлагать мне бесплатное издание? За чей счёт оно будет?
В простоте душевной я ответил: - Я владелец предприятия, издание за мой счёт.
Ветеран выслушал и, отделяя каждое слово от предыдущего секундной паузой, отчеканил: - В буржуйских подачках не нуждаюсь.
Надо сказать, что я – человек, которого трудно сбить с толку. В словесных баталиях – практически невозможно. Но тут я растерялся. Извинился. Попрощался. И отключил трубку.
После этого запросил рукопись. Прочитал. И убедился, что шедевров нет. А графомании полно. Но. В том-то и дело, что но. Графомания была какая-то особенная. Пронизанная искренностью и вышибающая слезу.
Страна разгромлена, развалена,
Под бремем вражеских оков.
Но с ликом Ленина и Сталина
Мы все стояли у станков.
Вторая строка в этом четверостишии – безграмотная. Не бремем, а бременем. И оковы – это не тяжесть давящая сверху, а кандалы, цепи. Но я верю тому, что в ней сказано. Да, неказисто. Но – в самую душу. В сердце. Верю.
Так они жили. Так выстояли. Так победили.
Но ведь какая жуть! В чём жуть? В том, что он для меня – символ Отечества, а я для него – буржуй, в подачках которого он не нуждается…