К святому старцу на заре
Пришел разбойник беглый:
«О Отче, отпусти ты мне,
Что сделал я надменный.
Болит, грехами вся полна
Моя душа срамная.
Но в сердце теплится одна
Надежда небольшая.
Прошу, чтоб Бог не осудил
За грубость и коварство,
Святую милость преклонил,
Простил мое лукавство».
И выслушав, святой Отец
Сказал ему: «О путник,
Что ты открылся – молодец,
Попробуй жить, как трудник.
Разделим трапезу с тобой,
Живи ты в келье рядом.
Иди лишь узкою тропой,
Раскаяньем объятый.
Не в праве я тебя судить,
Любовь же Бога вечна!
Делами веры искупить
Стремись свой грех беспечный.
Хочу тебе одно сказать:
Спасенья путь тернистый,
Но в вере станешь возрастать,
Коль помысел твой чистый.
Быть может, с небом примирен
И будешь ты однажды,
А знаком, что твой грех прощен
Послужит свет лампадный.
Вдруг в келье возгорится свет
Среди густого мрака,
И будет воздух весь согрет,
А сердце станет плакать».
Остался он с монахом жить,
Неся свой крест, стараясь.
И каждый день просил простить,
С Христом со распинаясь.
Немало лет прошло с тех пор,
Зима сменяла осень.
Он старцем стал: морщин узор,
В висках скупая проседь.
Но в келье тот же полумрак,
Лишь вера душу греет.
И вот, у монастырских врат
Злодей от ран слабеет.
В крови, ушибах душегуб.
Позвать он старца просит,
И задыхаясь, весь в бреду,
С мольбою произносит:
«Покаяться хочу сейчас –
Я ведь злодей жестокий,
Уже грядёт мой смертный час,
Прости, о Светлоокий!»
«Немыслимо тебя простить,
Твои грехи так тяжки.
Хочу другое предложить
Страдальцу и бедняжке:
Ведь мне спасенным вряд ли быть:
Такой как ты виновник,
Готов я на себя взвалить
Твои грехи, разбойник.
И может ты спасешься, брат,
О том молю я Бога.
Не поглотят ни смерть, ни ад
Души твоей и слога».
Оплакав брата во Христе,
Старик добрёл до кельи.
А там, в пещерной тесноте,
Лампады все горели!
И понял он: Господь простил
Ему грехи лихие,
Любовью душу воскресил,
Прияв дела благие.
А Божий промысел он в том,
Чтоб вера всех спасала,
Чтоб возвратясь в свой Отчий дом,
Душа возликовала!