я не сплю по ночам, не скрываю шрамов, не пугаюсь десятков убитых граммов, не держусь за прошлое, не рыдаю, не пишу персональному Каю, Каину, научилась смотреть и не видеть свет, наловчилась выплёвывать слово «нет», бью себя по ладоням, как тянет в прозу, подрезаю подаренные мимозы совершенно лишним сейчас мужчиной, выползаю к утру из чужой машины, методично считаю суммы на отпуска, научилась теперь ни в ком Его не искать, улыбаюсь накрашенными губами, становлюсь стальней и стальней с годами...
но когда ты смотришь куда-то вбок, я себе обрезаю последний срок, становлюсь желейной, пустой, бесформенной и молюсь проспектам этого города, чтоб он тебя больше не забирал, я стираю давнишние номера, но когда ты смотришь в моё лицо, я могу только нервно крутить кольцо, улыбаться собой пятилетней давности с невозможной скрываться наивной радостью, разбиваться внутри себя как стекло и лежать на осколках как на перине. время не начиналось, а истекло, но я лишь проговариваю твоё имя как молитву, стишок, как последний звон, как пароль, который не подошёл, моя суть — это сломанный патефон, а твоё звучание — чистый шёлк. и ты тихо вбираешься в мою суть, разбираешь стеночки по деталькам, никогда не бывший родным — и пусть, ты воссоздан из пламени, стали с тальком, я — зефирная каша в броне из кожанки, развеваюсь пеплом с холодной дрожью, не издав ни стона, ни слова, звука, раздаюсь в чужой голове лишь стуком, аккуратно сжимаю твою ладонь, рассекая небо над головой серо-синим взглядом, улыбкой будды.
только ты моим
никогда не будешь.