Случайные встречи обычно бывают печальными;
Прохожие мимо стараются скрыть свои шрамы. От радостных
Всхлипов влюбленных,
Которые встретились.
В комнате
Лампочка перегорела, остались
Лишь окна. Без Бога
Становится жить тяжелее,
Зачем вы продали мой мозг? Вы - убогая
Куча резиновых гадов.
А кухня, что в доме напротив, напомнит
Про высшую форму простого
Искусства. Исчадие ада,
Забытое прошлое, средний век,
Высший свет,
Без страданий, без веры в тебя, я
Без чувств, словно глыба, что тает,
Титаник весь в тине, разбившийся сразу,
Кейт с Лео - обычные люди,
Которых судьба обманула.
Я в первое плаванье, но без тебя не отправлюсь подавно.
Я знаю, где тайны твои на поверхность всплывают.
Кидаюсь я в омут с чертями, ножами.
Взлетать по ночам в эпицентр своих чувств...
Все, что я не могу, упрощаю.
Тупыми обычно больнее (и с ними)
Бывает, но как повезет вам (опять же).
Есть линия жизни, ладонь,
У меня только линия горя. Страдаю.
Выпрыгивать с лифта,
Сквозь все жилмассивы промчаться.
Какие ты куришь? Напомни
Взяла пачку мальборо, красные.
Я будто бы грустный художник,
Создатель всего Мирозданья.
Добротный и щедрый прохожий,
Пожертвуйте храму последний свой
Грош.
Закидаю себя всем, чем можно. Хорошие?
Ты почему не даешь мне свой образ,
Его не вверяешь в ладони?
Мои не такие красивые,
Вовсе не отчужденные.
Я, будто корыто, держусь на поверхности,
Отдай мне все слезы свои,
Раз прощаюсь в последний...
Я хуже тонувшего дерева, ветром убитого,
Упитого вхлам одиночки-прохожего,
Я хуже себя наконец, а что хуже?
Не знаю.
Твои поцелуи сказали молчать и не делать,
Я же буду, я против себя не пойду,
I don't wanna be so obsessed with you.
Тонкие пальцы твои говорят
Мне так много о Питере,
Я водки куплю, хоть она будет нашей
Совместной и теплой столицей.
Все, что сделал Дюрер -
Это сущие глупости.
Я приведу вам живой экземпляр
Моей самой наивной влюбленности,
Моей нежности, собранной в нитки,
Самой тонкой и избранной глупости.
Тронь ее - сразу подобием пугала
Станешь.
Нервы твои, их немного осталось,
Не хуже моей дорогой истомленности,
Скверности питерских улиц,
Дождей и весны отдаленности.
Не сверли мне лицо своей хитрою сладостью,
Ты и так будешь слаще любого "я с тобой рядом".
Руки молящегося - только мои,
А за что тут молиться?
Был человек, от него лишь осталась улыбка.
Бабочки в легких оставят для нас это бренное время.
Черви в желудке расскажут о всей наглой правде,
Ешь, что посеял,
Пока есть возможность проведать.
Осенние запахи города
Я хоть не Федор Михалыч, но точно поверил бы в Господа.
Только
Нетронутый путь извивается тонкой
Атласной лентой.
Плющом зарастает калитка моей отрешенности,
Трепетной радости,
Старости чувства "люблю",
Новизны бесконечного "завтра".
И кажется...
Больше не выдержу нашей разлуки.
Всей человеческой древности злобные трупы,
Не самое ценное - жизнь,
Что течет на планете.
Нам хватит хотя бы минуты,
Чтоб снова подняться с коленей.
Уверовать в то, что когда-то не станется
Пыткой держать свои пальцы в чужих,
Или вовсе забыться, оправиться после
Избитых "прости".
Твой силуэт заключить бы в объятья на миг,
Отдаляться, на маленький каждый шажок,
Пуститься вперед, без оглядки,
К реке,
И смотреть всем в лицо, кто хотел потопить Катерину
В огне.
В перемены не верить и свет не искать,
Не в тоннеля конце,
Только в блеске твоих изумительных глаз,
Что от слез растворяются разом,
И, устремляясь левее, кричат.
Увидеть бы хотя бы край от плеча...
За него, как за круг, удержаться,
Стоять на проспекте и видеть прокляте сны
О погибели всей романтической ереси,
Странные рожи больных, что поют мне о сладком и режутся.
Проводить до конца своим любящим взглядом.
Прощай! Может быть, что до встречи,
А может, не встретимся.
Моей юности грешной счастливый момент
Обречен на успех,
А потом и чернилами красными
Уничтожу проклятые даты
Впишу "выходной",
Провожу до порога, потом можно слечь и напиться.