Тысячи огоньков вспыхивали и гасли под куполом Бродячего цирка, что засел в Тупиках. Здесь труппу не могли найти уже вторую неделю, и их это вполне устраивало. Шла репетиция, одна из бесконечной череды – разница между выступлением на публику и выступлением просто под игрой огней не ощущалась труппой вовсе. Клоун Дешёвка закончил жонглировать пони, а крокодилы перестали бегать по кругу со скоростью гончих, как вдруг на арену вышел какой-то мужик в деловом костюме.
Костюм был не первой свежести, как и его хозяин – оба одновременно и вписывались, и не вписывались в обстановку.
Но позвольте внести некоторую ясность насчет Тупиков и, собственно, цирка. В Тупиках глухо и малолюдно, а актёрам было бы неплохо и вовсе без зрителей, но поговаривают, что без зрителей начинали гаснуть огоньки, один за одним, второй за третьим. Зато, всего один посетитель в месяц обеспечивал бесперебойную игру света – как минимум на полгода, а то и на десять лет – это когда представление уж очень понравится.
И в такое-то место решил наведаться грозный сатирик Аполлон Конев. Его-то и приметил клоун Дешёвка, что-то высматривавшего в тёмных местах под куполом. Здесь стоит отдельно упомянуть портфель сатирика. Он выглядел прохудившимся, и можно подумать, что ничего в нём и не было даже, и всё-таки, что-то там было. Ну-с, поглядим.
Крокодил, мягкой поступью по гладкому шёлку арены, подошёл к Коневу и нежно ткнулся в его брюки. Сатирик вздрогнул и слегка дёрнулся, но мягкий, шершавый, деревянный или стеклянный голос клоуна успокоил его:
– Не волнуйтесь! Степанида ещё никого не обижала.
Конев внимательно посмотрел в глаза Дешёвки и увидел в них не то своего соседа по парте, не то дворового певца Митюшина (средних лет, холост и флегматичен, петь не умеет, зато...)
– Простите, – неожиданно для себя самого сатирик прервал поток молниеносных впечатлений и анализа.
– Что вы! – прервал его, в свою очередь, Дешёвка. – Это вы нас простите за пустой зал и скудный репертуар!
Пони грустно посмотрели на клоуна. Степанида взглянула на него ласково.
Аполлон Конев вздохнул, опустил портфель, будто в нём был тяжёлый груз, и проговорил, глядя на занятные гигантские пуговицы в районе живота клоуна: “Посоветуйте мне сатиры, да поязвительней… Ой, простите. Я не то говорю. Я не знаю, куда податься. Я не читаю. Меня не читают”.
– А у нас-то вы что ищете? – недоуменно спросил клоун.