я не могу заставить этот мир перестать кричать,
равно как и Господь.
и если же он не в силах
заполнить пустоты в душах
тех, кто отказывается видеть, искать и слушать,
то что же могу сделать я?
я здесь один.
среди всех этих лиц, что подобны шакальим мордам,
выражающим всё что угодно,
кроме сочувствия.
в их глазах нет ни эмпатии, ни жалости, ни какой-либо веры в светлое.
одна только тьма и блеклое
очертание человеческого.
и озаряют сию тьму лишь фонари в холодный ноябрьский вечер.
может, если мы с Богом возьмёмся за руки,
то сможем совершить чудо,
способное сломить даже свободу воли?
но ведь это просто пустословие
и глупость.
и прав Сартр, но уточним:
ад – это не другие.
ад – это я и ты.
и мы вместе.
все и каждый из нас.
и худшее, что мы можем сделать, будучи адом –
распространить его на тех, кто ни в чём еще не успел провиниться.
и я не способен понять
ни рационально, ни чувствами, ни интуитивно,
почему за темноту взрослых людей
платят дети.
и кто же в итоге несёт свой крест?
я, что созерцаю это в безмолвии, скованный системой,
или эти маленькие мученики?
скорбный мой палимпсест
здесь в назиданье убогим.
но убогим делают не особые нужды,
а прагма, чуждая
любви, принятию и пониманию.
у всякой работы есть цена.
и цена педагогики – человечность.