Категория времени в лирике А.Макаревича на материале стихотворения
"Перед временем, как прежде..."
В наследии современного фронтмена А.Макаревича не все стихи стали песнями. На примере одной из его работ, посвященной категории времени, будет сделан небольшой анализ художественных приемов создания образов, конфликта, значимых деталей.
Перед временем, как прежде,
Все бесправны и равны:
Гибнут лучшие надежды,
Рвутся старые штаны.
Новый ветер дует в лица,
Новый ливень будет лить...
Старым - нечего делиться,
Новым - нечего делить.
Андрей Макаревич ©
Стихотворение написано в 1986 году. Оно входит в состав поэтического сборника "Все очень просто" (цитата одной из песен), вышедшем в 1991 году. Со времени написания до публикации прошло пять лет. В книге собраны песенные варианты текстов, стихотворения, получившие свободу от музыки.
Ось времени в системе антиподов
Произведение состоит из двух катренов. Основная тема сфокусирована в первой строке. Это мысль о том, что время является общим уравнителем. Оно не выделяет в среде человеческих масс ни любимчиков, ни изгоев. Для обозначения этой сложной философской категории поэт прибегает к системе противопоставления. Шкала с символикой этих крайних значений ("старый, новый") может стать своеобразной осью времени, где процесс перехода из одного состояния в другое зависит от продолжительности периода.
Автор использует определения, которые во второй части приобретают значения эпитетов — художественных тропов, использующих описание качеств в аллегорическом значении. Пара этих антиподов на протяжении всего стихотворения повторяется дважды, с различными образами и без них. Эти прилагательные — порождение темпорального уровня, поскольку не будь его, их просто бы не существовало. Противопоставление "старые—новые" можно назвать вещной атрибутикой времени. Именно эта категория позволяет определить период существования предметов, явлений, людей. Понятие "новое" чем-то напоминает известную математическую функцию "n+1", которую можно назвать аллегорической формулой понятия "новый" в значении бесконечность.
В словаре Д.Н.Ушакова прилагательного "новый" имеет шесть смыслов, четыре из которых непосредственно отсылают ко времени. Второе значение слова обозначает неизвестность, неспособность человеческого сознания знать все обо всем. В произведении встречается оба толкования. Третьего уровня полисемии, связанного с понятием "изменившийся", в тексте нет.
Лексическая парадигма слова "старый" в том же источнике значительно обширнее, как будто свидетельство того, что накопленное время, как вселенная, расширяет семантику словоформы. Слово "старый" насчитывает до 13 уровней самостоятельных отдельных значений. В стихотворении это слово встречается в четвертом значении — длительное время бывший в употреблении, поношенный, потрепанный, пришедший в негодность. В таком варианте оно впервые упоминается, являясь согласованным определением в сочетании "старые штаны". В основном значении — "достигшие старости" — форма встречается в предпоследней строфе, безлично, обозначая то ли пожилых людей, то ли поколение "Старым - нечего делиться".
Категория времени и его формальные маркеры в тексте
Категория времени в русском языке наделяет своими формализованными качествами всего три части речи: глаголы, причастия и деепричастия. Благодаря этой морфологической особенности, читатель узнает, когда произошло событие или явление. В стихотворении автора формальных лексических носителей категории, если не считать опущенную связку "есть", всего шесть. Первые две строки не имеют графического маркера и остаются безвременными, с точки зрения смысла. Такая композиция работает на усиление начального тезиса, который говорит о всеобщем постоянстве зависимости от времени. Мысль усиливается уточняющим акцентом "как и прежде", что возводит идею стихотворения до уровня непреложной истины, объективной и неизменной.
После первичного утверждения автор обращается к материальному и ментальному плану, приводя пример того, как проявляется это бессилие и бесправность. И вновь идет скрытое противопоставление, сосуществующих, но зачастую, противоположных уровней существования: духовного и вещного. Свидетелями разрушительной силы становится гибель лучших надежд и порванные штаны. Интересно то, что прибегая к уровню материального мира, деталь его символизирующая и на самом деле является материей. Рвущиеся от старости штаны — глубинный семантический образ, свидетельствующий о некоторых качествах его обладателя косвенно. Это, наверняка, человек не богатый, раз он сумел доносить вещь до состояния ее естественного упадка.
Вторым его качеством может быть нетребовательность к внешним атрибутам, скорее какая-то внутренняя сосредоточенность на себе, а не на внешних эффектах. Это сочетание наполняет текст случайным звуком. Рвущаяся материя на подсознательном уровне создает неприятный эффект дискомфорта, ощущение надлома и психологического кризиса. Еще одним значением детали может стать прямое подтверждение о беззащитности. Порванная одежда делает человека порой смешным, достойным осуждения и беззащитным, открывшим незащищенные участки кожи на всеобщее обозрение. Так в простом образе, троекратно, по нескольким каналам восприятия: кинестетическому (кожа), аудиальному (звук рвущейся ткани) и зрительному (нарушение целостности защищающей одежды) автору удалось подтвердить, пусть не новую, но им прочувствованную истину.
Тема лучших надежд, гибнущих со временем, имеет акцент на определении "лучшие", что косвенно позволяет сделать вывод о том, что худшее сбывается, а значит у времени все-таки есть какой-то закон управления реальностью. И здесь проблема уходит на философский план. Человеческая психика так устроена, что она ждет и настроена на лучшее, но в памяти сохраняется обычно болезненное и кризисное. Оттого проблемы с "лучшими надеждами" могут быть не проявлениями темпоральности, а особенностями человеческого восприятия. Так легко терять подаренное и доставшееся просто так, заработанное ценится и бережется дольше. Здесь категория времени подменяется психическими процессами, акцентирующими внимание в проекции негатива глубже и чаще. В народном восприятии это хорошо отразилось в крылатой фразе "сделайте хорошо, плохо — само получится".
Если второй образ, связанный с порванными штанами, может претендовать на явление объективное, свершившееся, то проблема "лучших надежд" такими качествами не обладает. Это абстрактное определение для многих включает слишком несоразмерные и различные категории. Для кого-то надежда — "ограбить ларек", для другого — "купить дом". Оба желания, спрятанные в стандартном выражении "лучшие надежды", здесь к теме времени отношения почти не имеют. Поэтому пример ментального уровня в системе обвинения времени в тексте звучит неубедительно и поверхностно.
Тема разрушительного воздействия описана с употреблением глаголов в прошедшем времени "гибнут", "рвутся". И здесь еще раз проявляется свойственная для художников слова манера беспочвенного нагнетания эмоций. Если штаны просто рвутся, теряют целостность, но это еще не есть смерть вещи. Они могут быть зашиты, использованы в другом качестве. То употребление необратимого состояния для "надежды" — гибель, свидетельствует о необратимости процесса. Автор не использовал слова "не исполнились", "не сбылись", а сразу самым крайним уровнем заявляет утрату, принимая в ситуации роль пассивного зрителя. В таком сгущении красок кроется трогательное отношение к себе, тонкой личности, описывающей эмоцию в расчете на сострадание и созвучие.
Выход извне: уровень стихий
Если первый катрен полностью сосредоточен на образе лирического героя, человеческих проявлениях, то во втором четверостишии, автор выходит на уровень природных явлений. Считается, что существует физическое время. Его эталон имеет международное значение. Он несколько раз менялся. В последний раз он перешел с молекулярного уровня на атомарный, включив в суть измерительных процессов явление полураспада. Параллельно существует время биологическое, это как раз те особенности восприятия мира, которые автор в первой части спрятал за "гибнущей надеждой". Выход темы на уровень беспристрастных природных событий ставит автора вне этого самого времени.
И как будто осознавая это, он прибегает к начальной точке оси времени, наделяя образ ветра и дождя начальной точкой отсчета через эпитет "новый". Эти две строчки своей ментальностью и настроением напомнили известное пушкинское про "равнодушную природу". Тема нового дождя и нового ветра категорию времени несколько отдаляют от ее привычного значения. Потому что, ветер не может состариться, как и дождь. Определение "новый" в сочетании с ними переходит в значение "неизвестный". С выходом в объективный мир, не связанный с поэтическим восприятием, где темпоральность, кроме времени написания строк, подчиняется законам биологического порядка, автор открывает более широкое поле вероятностей. Там могут появиться "новый ветер" и "новый дождь". Но они потенциально в виде круговорота воды и воздуха существовали и тогда, когда автор о них не знал. Эта отстраненность от чужого континуума отражается глаголами настоящего и будущего времени: "ветер дует", "будет лить дождь".
Интерпретация равнодуший: защита чужого времени
Итоговые строки, в которых, кажется, допущена логическая ошибка, если не увидеть в словосочетании "старым — нечего делиться" побуждение к действию или рекомендации, не воспринимаются как итог или мораль. Они больше похожи на констатацию факта, связанного с личным опытом или внутренними взглядами. В выводе глагольные формы употреблены в значении инфинитива (делиться, делить), отличающегося только возвратностью формы.
Дословно это значит, что людям, прожившим жизнь и имеющим богатый опыт не стоит насаждать свои знания, делить себя на части чужого мира. А новым, еще нечего отдавать. В общем итоге, это призыв автора к автономности существования. Начальная форма глагола, присутствующая при этом, будто косвенно указывает, что данный совет вневременной. Это невмешательство в систему чужих отношений как единственный способ уберечься от разрушительного бега мгновений.
Тема равнодушия в литературе и искусстве зачастую имеет негативный нарратив. Отсутствие участия в чужой жизни, горе или радости, расценивается как проявление холодности, черствости и бездушия. Но позиция невмешательства может быть рассмотрена и нежеланием проникать в область чужого личного пространства, и названа проявлением чуткой инертности. Если провести грубую аналогию с электричеством, то отсутствие диэлектриков приводит к хаосу синергий.
Мотив разрушительного действия времени, его объективности в стихотворении, реализовывался несколькими художественными приемами. Система антиподов "новый-старый" позволила создать ментальную ось. Два уровня: духовный и физический,— помогли увидеть, насколько связаны личное время(восприятие) и физическое. Морфологическая категория глагола стала дополнительным приемом, расставившим акценты в основном конфликте, системе образов, полифонии планов.