После. Томас Гарди
Когда набросит Настоящее щеколду на дверь за мною, отошедшем постояльцем,
И май расправит листья первые, как крылья, край запестреет свежей зеленью прекрасной,
Настолько тонкой, нежной и немного влажной, как шелк, что миг назад ссучили пальцы,
То скажут обо мне мои соседи: " Вот это все он примечать умел так ясно"?
А если это время будет сумрак, словно беззвучно на глаза упали веки,
Когда стремглав несется над росою сокол, из темноты летя к лучам восхода милым,
Над терном с ветками, поломанными ветром, растущим на холме, прохожий некий
Подумать сможет, созерцая вид с дороги: "Все это для него привычным было".
А если я уйду полночною порою, когда летают мошки, тепел воздух,
Когда неслышно еж бежит по лугу, петляя меж пучков травы высокой,
То скажут, может быть: "Он так старался, чтоб эти твари, коих Бог с любовью создал,
Не пострадали - тщетен труд! Достиг он мало, и вот теперь от нас уходит в путь далекий".
А если все они, узнав, что я скончался придут к двери моей и встанут на пороге,
Взор устремив на звезды в черном небосклоне, который зимний ветер не тревожит,
У них, кто меня более не встретят,возникнет мысль в умах, у всех или немногих:
"Все эти тайны, что дано легко нам видеть, он разглядеть умел так, как никто не может"?