Ему было 35 или около того,
Нужно сказать, что его заебало практически все.
Все что может заебать и даже больше того.
Все - это когда все и уже не прибавить и не отнять.
Д, д. Дно.
Он смотрел в окно и курил, каждый день,
Курил и смотрел в окно.
Жена работала, отводила в школу детей,
А он тяжело вздыхал и говорил, что мир говно.
Этот убогий мир состоит из вещей,
Различной еды, в виде бутербродов и щей,
Разных заразных микробов и вшей.
А он словно мантру твердил, я поэт , я постиг этот мир,
И довольно с меня, еще пара лет и…
Вот тут нужно определиться бритва или петля.
Время есть для того что бы подумать,
Философия – через чур проста.
Он читал великих, Канта, Ницше
И перед сном себя.
И когда совсем наступал край,
Он вновь открывал до боли знакомые строчки и читал,
Взахлеб, не веря ни в ад, ни в рай.
Ему нравился один сонет,
Про черепаху или же про слона,
Который на старости лет
Открыл для себя закон сохраненья энергии.
А впрочем ему было все равно.
Сидя у окна, он встречал и провожал луну.
Когда все шли по делам, он ложился спать.
Он устал от этого мира, но мир не хотел его отпускать.
И тогда он решил повеситься.
На люстре в зале, в ванной, на лестнице,
И как назло мыло было жидкое, и не было ни веревки,
Ни провода, ни шнурка.
Бритвы. Все ножи и бритвы были тупы,
Как валенки, как тупа была вся его жизнь.
А в домашней аптечке, из съедобных лекарств,
Была лишь резиновая клизма и противогаз.
Он вернулся к окошку, взглянул на луну,
Закурил и заплакал.
Осень, ни дождика, ни ветерка.