Как-то присутствовала я при интереснейшем разговоре двух почтенных сибиряков. Издалека затевался тот разговор, но обещал быть крайне интересным и волнующим.
«Все вещи – говорящие, - раскуривая трубку, заговорил первый, - надо лишь разгадать их язык. В детстве всё кажется значительным, а шкатулки - обязательно с секретом. Та, что была у моего деда - деревянная, с выразительной точёной резьбой, хранила настоящую тайну. На шкатулке значилось посвящение: «Другу нашему М.Д.С.». И ниже надпись, составленная на трех языках: "Beaucoup merci - suficientli - просветили"*. Кто же этот друг-просветитель, - гадали мы, и как шкатулка оказалась в нашем доме? Дед не знал, или не хотел говорить.
Много чего закодировано было в её резьбе. На крышке изображалась острожная усадебка. Над ней развивался горизонтальный вымпел с надписью НАРЫМ, внизу дата – 17 июля 1866 г. На одной из боковых сторон была изображена жилая комната. За роялем женщина, вокруг несколько мужчин, одетых как разночинцы. Один из них будто только что прикурил папиросу и уединился, расположившись на кушетке. Здесь же надпись: "Тут мало отрады - это правда, но ведь и везде всяко живут", а ниже слова из песни поэта-декабриста Рылеева: "Умрешь, похоронят, как не жил на свете". На торцевой стороне - дорожный экипаж с четвернёй лошадей, запряжённых цугом. Возничий гонит плетью, а в санях расположилась одинокая хрупкая фигурка. Здесь же прощальное напутствие: "Любовь да хранит вас везде" и дата - 7 февраля 1867 г. На другом торце - берег реки, трое мужчин смотрят на удаляющийся дымящий пароход. Наверху надпись: "Сбудется ли наше искреннее желание". Больше всего меня привлекала сцена из неизвестного спектакля на фронтальной стороне шкатулки. Казалось, именно она переводила те события в загадочную плоскость. Участники - в театральных костюмах, на даме платье с кринолином. В складках занавеса дата: 29 января 1867 г., а снизу та, упомянутая мной, надпись на трёх языках, и наверху, как раз то посвящение. По углам на каждой стороне вырезаны инициалы - всего одиннадцать.
Кто же запечатлел, с такими точными подробностями, эти сценки из жизни реальных людей, – думал я, часами разглядывая шкатулку. В каждой, почти скульптурной, фигурке угадывался живой в прошлом человек. Кем могли быть эти люди?
Шло время. Дед давно умер. Бабушка совсем состарилась, и в 1954 году решили мы передать шкатулку историческому музею в Москве. Долго простояла она в хранилище, но поиски разгадок всё же начались. Медленно разматывался клубок шифров и подсказок. Деревянная резная коробочка указала научным сотрудникам место и время. Оставалось установить фамилии по инициалам. Ведь тогда шкатулка приобрела бы особую ценность.
Со временем, все одиннадцать ярких судеб, раскрылись, в своём неслучайно-случайном переплетении, и теперь даже не верится, что без малого сто лет шкатулка молчала.
А я ведь был в Нарыме-то. Так в музее у них есть та шкатулка-то. Копия, правда…»
«Как-же, как-же! Слыхивали! - промолвил собеседник, с интересом слушавший до сих пор. Довелось и мне держать в руках эту шкатулку. Резную, из морёной древесины. Уж больно занятная вещица.
По углам - одиннадцать инициалов, по сторонам - сцены событий и даты.
И место указано – Нарым. Говорят: «Бог создал рай, а чёрт — Нарымский край», в аккурат для ссылки политзаключённых. Стал и я тогда гадать, кому могла принадлежать столь памятная вещица, вроде подарочной «марочки» у зеков. И вот что мне удалось разузнать.
Были это инициалы девяти ссыльных поляков и двух российских революционеров-народовольцев. Вслед за ссыльнопоселенцем Яковом Сулиным, последовала добровольно в Нарым, его спутница, выкупившая себя у законного мужа, Мария Сошальская. Сулин имел в С-Петербурге вкладочный капитал в бывшей библиотеке Василия Яковлева, перешедшей затем во владение князя Голицына. С библиотеки высылались Сулину в Нарым дивиденды по 600 рублей серебром в год, на которые он жил, как привык, проводя время в кругу ссыльных поляков. Эпизоды этой дружбы и пребывания в ссылке Марии Сошальской и были запечатлены по сторонам шкатулки.
За роялем Мария Сошальская, в окружении польских друзей. Яков Сулин тот, что в домашней пижаме, это он будто только что прикурил папиросу и уединился, расположившись на кушетке. На другой стороне шкатулки - сцена из неизвестного спектакля. А участники – наши герои в театральных костюмах, дама в кринолине – опять же Мария Сошальская. И посвящение: «Нашему другу М.Д.С.» - очевидно, адресовано ей же - Марии Дмитриевне Сошальской. На торцевой стороне - в дорожном экипаже её же фигурка. Это сцена её отъезда из Нарыма. Здесь же прощальное напутствие: "Любовь да хранит вас везде". На втором торце шкатулки - крутой берег Оби, с утёса трое мужчин смотрят вдаль на уходящий колёсный пароход. Наверху надпись: "Сбудется ли наше искреннее желание"…
«Так и есть,» - удовлетворённо подтвердил первый собеседник, при этом щурился, вытряхивая трубку, и кивал головой.
«Ощупывал я тогда шкатулку и размышлял, - вздохнул второй. - А ведь это ими, сплочёнными в своих мечтах людьми, формировалось будущее России, но стоило ли оно того, ради той ли жизни, что теперь мы имеем, прозябали они на каторге. Да так ничего и не надумал».
"Стоило, мой друг, стоило" - ободряюще пророкотал первый.
Затем оба поднялись с кресел, крепко обнялись, с дружеским похлопыванием по спине, и разошлись по игорным столам.
* - «большое спасибо – достаточно – просветили»