Закутали в тряпочку тело.
Над ямой покорно молчали.
Весна была ранняя, что ли,
не помню такие детали...
Кому ты нужна, моей Муськи,
и всякая, жизнь во вселенной,
где свечи, нейроны и звезды
сгорают самозабвенно?
Бессмертная форма поблекнет,
утопят во лжи одержимость –
как новый, младенческий лепет:
есть то, что неопровержимо!
Плешивых маньяков режимы,
гомункулусов посевы –
где нет аргументов, живы
и Муська, и песик Сева.