Распоясалась, обозлилась
Моя милость на Божью милость,
Стала грубой, гранёной - вцепилася в мою кисть.
Замолчала.
Присела на выступ, закрыла глаза.
"Мне так страшно, мне страшно" - пыталась я ей сказать,
Но она обрезала мысль, отдавши приказ -
Ни звука.
Божья милость уставилась вдаль и хотела всем видом мне дать понять,
Что какими бы не были крепкими наши с ней узы, ей будет нетрудно их оборвать,
Она изредка хохотала над тем как Моя молчаливая милость играла роль камня,
Крепко вросшего прямо в меня.
Успокоились птицы и ветер дыханье прервал,
Божья милость сказала Моей -
"Я тебя сильней,
Твой слепой молчаливый бунт обречен на провал,
Ты не станешь фатальной,
Твой путь - путь страданий и тяжб, как Бог рисовал."
Ослабила руку и вышла вперед меня.
Я в жизни не видела стати мощнее ее,
Я была за ней той же испуганной девочкой, мало что поменялось,
Но казалось,
Она сожрет эту Божию тварь живьем.
Ее голос стал ниже на тон и грубее железных рек:
"Тебя создал Отец Всевышний, меня - человек,
Что сидит за моей спиной, что держал меня крепко за руку,
А теперь, дорогая моя, посмотри вокруг -
Где же тот, что возьмет твою?
Ты наделала здесь предостаточно пагубных дел,
И пора бы уже взять и тушку твою на прицел
Да спустить курок.
Если этого сделать никто не смог,
Кроме меня."
Это было беззвучно, и только в ушах моих гул ее слов стоял:
"Милосердие Божие вышло за все границы,
И само по себе не смогло бы остановиться,
Слишком многие терпят боль только ради билета в рай.
Бог - серийный убийца. Ты все это время была права."
Бог нам врал.