...Сэм, казалось, наконец, добрёл до остановки своего долгого изнуряющего пути. Заброшенный ангар висел миражом на расстоянии вытянутой руки. Хотелось пить. Неподалёку от мнимого прибежища, кем-то предусмотрительно была вкопана малая цистерна для сбора дождевой воды. Глинозём под навесом большую часть суток оставался в тени, и здесь ей было самое место. Только всего не предусмотришь. В этом ковбой убеждался не раз.
Ржавая узница уже много месяцев томилась от жажды. В ней не было ни дождевой воды, ни затхлой с головастиками, на худой конец. Сэм готов был пить из лужи. Он заплакал, вспомнив Иеремию.
Порывы сухого горячего ветра вращали на проржавевших петлях тяжёлые ворота. Они то и дело с силой распахивались, но, по прихоти петлей, неизбежно, с душераздирающим звуком, возвращались на место. По всей округе разносился тревожный плачущий скрежет. Сэм шёл на этот скрежет в упрямой надежде.
Он казался себе Железным Дровосеком в царстве Злой волшебницы Востока. Пылающая буквенная цитата развевающимся флагом всплывала время от времени в его кипящей голове: «Зачем портить солнечный денёк мыслями о завтрашних бурях?»
От обезвоживания глинистая почва растрескалась. Тут и там торчали рыжие клочки сухой травы, напоминающие не то колючую проволоку, не то кустистую с проседью щетину – сразу две ассоциации мелькнули в голове Сэма. Он наконец приблизился вплотную к строению.
Из гаражной утробы веяло плесневой прохладой. Знакомый запах окисленного металла и сгнившей ветоши. Хотелось скорее войти в эту затхлую сень и укрыться от дьявольского ветра, но Сэм почему-то не решался. Тонкая вуаль паучьей пряжи, накопившая в себе папилломы выеденных насекомых, свисала над входом, поблескивая на солнце. Будто сетка старческих морщин болталась она мешком под одиноким циклопьим глазом разбитого фонаря.
- Кто там? - услышал Сэм неожиданно обаятельный и беззаботный женский голос, одновременно ощутив мощный удар в живот…
Пить расхотелось.
Падая на землю, Сэм улыбнулся: «Клин клином вышибают»