Хотел бы я мечтать о том, чего представить не могу,
И что-то написать не про себя, одно хотя бы слово,
И тот мудрец, кто мне сказал, что смертным не дано такого,
Чтоб не сидел в унынии греховном на пустынном берегу.
Бог-мир, навеки заключивший нас в себе,
Какая польза от молекулы ничтожной,
Когда она тоскует и грустит от жизни безнадежной?
Она лишь только вред, урон несет тебе.
Иль, может быть, тебе и вред полезен иногда,
Как нам, частичкам маленьким вселенского парада?
Не знаем. И мудрец сказал – нам знать не надо.
Незнанье – сила. Знание – беда.
А надо лишь брести вперед впотьмах,
Нащупав золотую нить, от счастья петь, светиться,
А потеряв ее, опять искать, не отступиться,
Волокна старые беречь в натруженных руках.
Себя суметь посеять и пожать. Испечь и сьесть.
И радоваться вкусу, осознавая, что могло бы быть вкуснее.
Мудрец советует, но сам живет не так, лукавого лелея.
Он должен, наконец, в миру смирение обресть.