Не найти наверно на Земле человека, который бы в детстве не испытывал радости от слова «Прогулка». Гулять на свежем воздухе любят все: и взрослые, и дети. Есть в этом слове что-то свободное, летящее, живущее. Именно однокоренным словом от слова «Гулять» и названа была небольшая деревенька Вавожского района Удмуртии – Гуляево. Расположена она у реки Вала, рядом c небольшим озером. Здесь же, в 1948 году, на месте летнего пионерского лагеря, открытого в 1934 году, был основан «Гуляевский дом отдыха». Располагался он в сосновом бору. Дом отдыха не имел постоянного населения. Отдыхающие проживали с мая по сентябрь, в не отапливаемых корпусах. Обслуживающий персонал жил в деревне Гуляево, посёлке Валинской ГЭС и посёлке Гуляевского лесничества. В доме отдыха имелась столовая, пекарня, библиотека, клуб, танцплощадка, лодочная станция и спортивная площадка. В конце 1980-х годов началось строительство тёплых корпусов, но в 1990-х годах дом отдыха был закрыт и распродан частным лицам. Так закончилась эпоха того весёлого «Домотдыховского» времени, когда приезжающие отдыхающие, выходили из поездов и электричек на станции Гуляевская и около двух километров шли по просёлочной дороге до деревни Гуляево и дома отдыха. Мне довелось посетить эти замечательные места, но рассказать я хочу о событиях, связанных не с деревней, а именно со станцией Гуляевская.
Впервые об этой деревеньке я услышала, когда мне было примерно семь лет. Оказалось, что у нашего новоиспеченного родственника на станции Гуляевская есть бабушкин дом. «Мы на неделю едем в Гуляево!» – примерно так сообщила мне мама. Гуляево? Даже сегодня кажется, когда звучит это слово, что ожидает что-то весёлое и чудесное.
На железнодорожном вокзале мы стали пассажирами поезда. Это был состав, который сегодня уже не встретишь в пути. Зелёные вагоны, напоминающие по цвету военные, внутри были оборудованы твёрдыми, отделанными дерматином полками: нижними и верхними, (третьими - в самом верху), откидными столиками, полочками – сеточками на стенах. Словом – уютные вагоны для путешествий. Ехали мы весёлой компанией: я, мама, бабушка и дед, тётушки и дядюшки. По дороге мы играли в шашки и шахматы, в лото, которые взяли с собой. Время пролетело незаметно. Выигрывал чаще дед – мастер всех этих игр. На нужной нам станции поезд остановился примерно через 4 – 5 часов.
В деревне, (станция, состоящая из небольшого количества домов по обе стороны от железнодорожного полотна, казалась мне тогда деревней), я была впервые. Это сегодня, приезжая практически в любой населённый пункт, Интернет рассказывает нам обо всех достопримечательностях данного места. А тогда, в далёкие 80-е годы, на вопрос: «Куда мы едем?», от взрослых можно было получить лишь короткий ответ с улыбкой: «В Гуляево!». Сойдя с поезда, мы оказались прямо на траве около шпал. От железной дороги до домов, лежал ковёр, разрисованный яркими красками цветов и диких ягод. Ширина этого удивительного ковра была примерно метров 50. За домами виднелся хвойный лес.
Наш дом оказался просто сказочным – огромная изба с тремя окнами, выходящими на железную дорогу, а также боковыми окнами, смотрящими, как два огромных глаза на зелёный участок, где росли подсолнухи, кусты смородины, разнообразные травы. Участок выглядел несколько лохматым, оттого, что за ним тогда никто не ухаживал. На дворе стоял солнечный разноцветный июль. Целью нашей поездки было не только отдохнуть на воздухе. Взрослым рассказали о лесных делянках малины, клубники, земляники, о ранних грибах, зверобое и душице. Нам обещали, что всего этого мы найдём и соберем столько, что девать будет просто некуда. А ещё мы хотели дойти до реки Вала, что у деревни Гуляево и у дома отдыха, чтобы искупаться и порыбачить.
В доме была большая кирпичная белёная печка – настоящая, деревенская! Мы привезли с собой из города много продуктов. Бабушка и дед – дети войны, труженики тыла во время Великой Отечественной, знали цену каждой хлебной крошке, знали, что такое голод, всегда хотели, чтобы все вокруг были накормлены. Им казалось, что чем больше приготовишь разных блюд, тем лучше, так как тогда уж точно никто вокруг не умрёт голодной смертью. Это осталось с ними на всю жизнь, до самого конца.
Из минимального количества продуктов бабушка умела приготовить вкусный обед. Часто у нас дома, уже к семи часам утра, были испечены шанежки, пирожки, ватрушки. Эта привычка, сделать множество дел еще до начала рабочего дня (бабушка работала на швейном производстве и на работу спешила к восьми утра), была верна ей до самой старости. В то время большинство людей, прошедших войну и сложные послевоенные годы, были великими тружениками, незнакомыми с ленью и бездельем.
Так вот, продукты были закуплены таким образом, чтобы можно было сварить и пожарить всё, что угодно. Мы всегда помогали бабушке, но ранним завтраком, в виде свежей каши, оладушек с хрустящей корочкой, блинчиков, она любила нас баловать сама.
Возвращусь в Гуляевский дом. Окна в нём выходили на юг. За железной дорогой был густой лес, а над ним днём, в ясную погоду – солнышко, ночью – звёздное представление. Метры от дома до железнодорожного полотна, были усыпаны васильками, незабудками, ромашками, колокольчиками, кипреем и крупной лесной клубникой. Сегодня клубнику мы встречаем в основном садовую, но та от неё сильно отличалась: была меньше садовой клубники, крупнее земляники, и имела совершенно неповторимый вкус и аромат клубники луговой.
В первый же день мы познакомились почти со всеми жителями станции. Оказалось, что были здесь те, кто приезжал только летом или по выходным дням, но большинство жили семьями всю свои жизнь, ещё с довоенных времён. «Незнакомыми» оставались лишь несколько домов. Один из них – дом-сосед справа. Соседи называли его «Дом семи охотников». Странное название…Оказалось, что раньше в нём жила семья, состоящая из отца, матери и семи сыновей. Когда дети выросли, то разъехались кто куда. Но каждое лето они приезжали в родительский дом, чтоб повидаться, пообщаться и сходить на охоту. Поэтому и название дому соседи дали такое. Во время нашего присутствия там, охотников не довелось увидеть, дом был тёмный, мрачноватый и почему-то на его одиночество было страшновато смотреть. Наверно потому, что напоминал он своим названием что-то необыкновенное, к примеру, сказку «О семи богатырях и мертвой царевне» А.С.Пушкина.
Вечером к нам в дверь дома тихонько кто-то постучал. Сначала показалось, что гость - это маленькая девочка, одетая совсем не по летней жаркой погоде: в старую фуфайку, штаны, резиновые чёрные сапоги, замотанная с головой в синий шерстяной платок.
- Астуте! – тихо произнесла девочка.
Мы вышли к ней навстречу с улыбкой гостеприимных хозяев. Она тоже улыбалась нам. Но оказалось, что это совсем не маленькая девочка, а уже взрослая женщина лет сорока, живущая через несколько домов на станции. Звали её Тоня. Мы пригласили тётю Тоню (так я её называла) в дом, где за чаем с бабушкиной выпечкой продолжили с ней знакомство. Оказалось, что жила тётя Тоня совсем одна. Когда-то, ещё до войны, в их доме было шумно и весело. Мама занималась хозяйством, растила Тоню и её четверых братьев. Отец работал на заготовке леса, в деревне, что была неподалёку. Был у них огород, коровы, козочки, гуси, куры и кролики. Братья помогали родителям, а Тоня была ещё совсем маленькая. Но с началом Великой Отечественной войны, как и по всей стране, жизнь за один день изменилась. Отец ушёл на фронт. Следом за ним ушли и Тонины братья. Никто из них не вернулся с войны…
Выжить на станции было не просто. Но мама Тони переезжать и не думала. До последних дней своей жизни она надеялась, что муж и сыновья вернутся. Не дождалась. А потом ждать их осталась уже одна Тоня. И даже в те 80-е годы, когда мы с ней познакомилась, она всё ещё надеялась, что они могут неожиданно постучаться в родной дом.
Оставшись с мамой вдвоём, после ухода их мужской половины семьи на фронт, пришлось не просто. Тоне, которой не было ещё и семи лет, приходилось во всём помогать маме. Она быстро научилась печь хлеб, лепёшки, варить суп и кашу. Их главными кормильцами в первый год войны, были коровы и козочки, только теперь Тоня должна была их пасти по очереди с мамой. Раньше сено на зиму запасали отец с братьями. Теперь же запасти сена в таких количествах возможности не было. Поэтому животных становилось всё меньше, а к концу войны осталась одна, еле живая корова. Но курочек и гусей держали исправно. С курами Тоня управлялась быстро: накормить и почистить их жилище труда не составляло. А вот гусей она боялась, как огня. И гуси видимо это чувствовали. При каждой встрече пытались показать, кто из них главный: они или Тоня. Но выхода не было: в те дни, кода мама отправлялась на работу, в деревню Гуляево, Тоне приходилось пасти гусей самой.
Однажды девочка, как обычно, повела их на ближайшую полянку, как вдруг в небе раздался шум мотора какого-то самолёта. Гуси сначала испугались и хотели разбежаться, потом рассердились, а в конце видимо решили, что виновата в этом Тоня… Как бежала до дому, Тоня почти не помнила. Стая гусей неслась за ней, птицы клевали её в руки, ноги, куда придётся, щипали, не жалея сил. Забежав в дом, Тоня потеряла сознание. Так она и лежала, пока не пришла мама. Долго пришлось залечивать раны. Остались огромные шрамы. А речь Тони стала заикающейся и не совсем понятной. Но в школе девочка не училась, а мама понимала её и так, поэтому с речью они смирились. А вот из-за внешности переживали очень. С того дня Тоня стеснялась выходить плохо одетая на улицу, и даже летом закутывалась полностью, как гусеница, а на ноги одевала высокие резиновые сапоги, чтоб спрятать ножки.
Гусей отправили со двора сначала к соседям, а потом и вовсе на мясо к обеду. Соседских же птиц, Тоня если видела, то не смела выходить даже к себе во двор. Так и жили они с мамой. После войны мало что изменилось у них на станции. Но они продолжали ждать своих родных. А потом мамы не стало, и Тоня осталась совсем одна. От всего случившегося она стала замкнутая, стеснительная, речь её была плохо понятной для окружающих, поэтому о переезде из родного дома, куда могли вернуться отец и братья, Тоня даже мысли не допускала.
Выживать было не просто. Летом Тоня ходила по лесам, собирала ягоды, грибы, травы. Занималась она и огородом. Соседи давали ей молоко, иногда привозили из города продукты.
За дни, проведённые на станции Гуляевская, мы подружились с Тоней. Она показала нам все окрестные достопримечательности: земляничные поляны, малиновые делянки, луга с необыкновенными травами, грибные и ореховые места, чистейшие родники, беличьи дома и другие удивительные места леса, ставшего для неё вторым домом.
Много историй рассказала нам Антонина. Что удивительно, мы все её понимали. Одну из историй помню до сих пор. В год, когда не стало её мамы, варенье на зиму ей пришлось готовить самой. А так как до этого именно малиновым вареньем занималась мама, то Тоня и не знала, сколько нужно сахара. Посоветоваться с соседями она видимо постеснялась. Насобирав целое ведро крупной сладкой малины, Тоня перебрала ягоды, засыпала сахаром и немного поварила. Утром малиновое варенье, было твёрдое, как зимой лёд в пруду. Ложка и ножик сломались об него. Тоня попробовала его подогреть, но оно подгорело так, что и огромное ведро было испорчено. Как хорошо, что в наши дни много способов получить информацию обо всём на свете.
Уезжая из Гуляево, мы увозили с собой лесные дары, знакомство с тетей Тоней, истории её жизни и новые впечатления. Мы предлагали Тоне помочь перебраться в город, но она наотрез от этого отказалась. Здесь, на станции Гуляевская, был родительский дом, жили вера и надежда в то, что когда-нибудь она всё-таки дождётся своего отца и братьев. И ничто на свете не могло бы её переубедить в этом. Мы отдали ей все оставшиеся запасы продуктов, подарили какие-то вещи, дали деньги и оставили наш адрес. Но больше всего Тоня радовалась журналам «Мурзилка», привезённым мной из города и подаренным ей. Журналы пестрили множеством цветных картинок, разглядывая которые и, потихоньку читая тексты, она радовалась, как ребёнок, потому что видела на страницах новый интересный необыкновенный мир.
Позже, я помню, что когда наши знакомые собирались в поездку в Гуляево, мы передавали с ними гостинцы для Тони и среди них обязательно присутствовали свежие номера журнала «Мурзилка». Потом дом продали, жизнь понеслась своим чередом, но в Гуляево мы с тех пор больше не были.
Став взрослой, и вспоминая дни, проведённые на станции, тётю Тоню и её малиновое варенье, я всегда испытывала радостные и грустные эмоции. Весёлое было время, но грусть от того, что Тоня тогда осталась в одиночестве, сохранилась в памяти. Миллионы людей погибли в годы страшной войны с фашистскими захватчиками. А сколько в военные годы людей теряли своих родных и близких, оставаясь без семьи…Сколько детей отправлялись жить в детские дома, с надеждой в душе, что, когда-нибудь всё снова станет хорошо, и они обнимут своих родителей, сестёр и братьев… Но то, что они пережили, с чем справились, сделало их сильными, волевыми, выносливыми, терпеливыми, добросердечными. Проходя через невзгоды, люди пытались помогать другим. Умели выживать в самых трудных условиях… И оставались при этом настоящими людьми.
Мы сегодня несколько другие. Сменяются поколения, изменяется образ жизни, наш характер, стойкость, выдержка, мечты и желания. Земля шагает по своей орбите, и мир меняет облик, словно стеклянный узор в крутящемся калейдоскопе. Настоящий человек изменился тоже? Возможно, что это только кажется…