Она его принимала за глянец,
За взгляд на неё и умение шикануть.
Он русский, по прозвищу Мадакаскарец,
Но не в прозвище оказалась суть.
Он зажигал огни на ёлке
И почти никогда не хандрил.
Был сто девяносто в холке
И маму боготворил.
Она не модель, но следила,
Чтоб "застегнулось седло".
Да, уже не Джульетта,
Но в тираж выходить за подло.
И вроде в тандеме этом
Не ожидалось чудес.
Вопросы ждали ответов,
А страсть перешла в интерес.
Но почему то однажды
У неё заныло в груди,
Когда не звонил он долго,
Не знала куда идти.
Мы сочиняем роли,
Себе и парой другим,
Но все же время приходит
Когда играть не хотим...