Дед вышел на крыльцо, лицо от сна помято, с прищуром долгий взгляд
упал на поручень, его неровный край блестел слегка. Мягка осенняя тоска.
Крот за ночь выкопал две горки из песка. Ненужные ржавели в бочке косы.
Наряд невест, белея на березах, от терки плеса отражался через хмарь.
Фонарь под козырьком давно погас. Дед пару раз, потрогал угол скоса,
вдохнул всей грудью, встал на щепку тёса, подвинув на затылок
видавший виды головной убор, что и прямой пробор казался сбитым, милым
и, продолжая вне себя спокойно память теребя, держа в одной руке горлач,
в другой чуть самокруточка дымилась, сказал так выразительно красиво:
"Ну здравствуй, гость, снежок-первач". И бросился от счастья в плач,
что времечко застыло.
Из переписки с Инессой Лунёвой