Шёл год Олимпиады. "До свиданья..." -
Шепнула тень актёра, уходя...
И двинулась, нелёгкая, кривая,
В московских переулках замирая,
Послушная молчанию, змея...
С Таганки до Ваганьковского. Я,
Как часть её, винясь людским инстинктам,
Быв зрением разорванной струи,
Следил, как распадались половинки,
На четверти, осьмые... Как дробинки,
Её многоочитой чешуи,
Смотрели ввысь, как и глаза мои.
Над головою расстилалось море -
Бездонная лазурь, и в эту синь,
Входили из крадущегося зноя,
Колонны нескончаемого горя,
Горя среди безоблачных вершин,
В оттенках поминальных слов. Аминь.
Меж множеством молящих душ, бесшумно,
Воспламенялась мысль, она текла,
В такт ровной поступи сонаты лунной,
Под перебор подруги семиструнной,
Чья жизнь теперь оборвана была,
Как и любви - разбитые крыла.
Ах, кони привередливые, вы ли,
Встречая первыми закат певца,
Вскачь, бешеным галопом уносили,
Его на небо, дабы он живые,
И чистые глаголы без конца,
И без преград бы пел в мирах Отца?!
Исток бессмертья - искрящийся, дымный,
Встающий в пене многих, шумных вод,
Звеня многоголосьем соловьиным,
Столь чистым, столь божественным, столь дивным -
Тебе, поэт, покой и труд несёт,
От всех тревог, от всех земных забот.
Вступи же на священные ступени,
В лучах из искр вселенского огня,
Душой отбросив сумрачные тени,
До крови стёртый нерв стихотворений,
Каким болезнь, твой гений изводя,
Уничтожала день за днём, тебя... -
Как остриё, как лезвие кинжала...
Терзая мозг и внутренности, вой -
За рвотой шёл, а ей всё было мало...
Невыносимо, стоны... плоть устала.
Растерянность. Со смертью кончен бой.
- Алло! - Ну, что?!.. - ...Володя умер. - Ой!!!..