Паша-дамский был угодник,
Баб ласкал он каждый вторник.
Хоть жена , конечно,знала,
Только, видно не мешала...
Вот приехал он в столицу,
Пригласил к себе девицу.
Та, охотно согласилась,
На колени приземлилась.
Стала ёрзать, извиваться,
Телом нежно прикасаться.
Намекая вновь и снова,
Что на всё она готова...
Паша, разом окрылённый
И на дело устремлённый,
От волненья сильно взмок,
Стал снимать с ноги носок.
Дева тоже не терялась,
Очень быстро раздевалась.
Тут-то Паша обалдевший,
На пол в ужасе присевший,
Тут-же в ступор сразу впал,
Когда деву увидал...
На прекрасном юном теле
Разглядел он еле-еле,
Средь наколотых картин
Десять жутких образин.
Места нет нигде живого-
Всё исколото убого...
На лодыжках и пятах
Всё красуется в цветах.
Ну а выше не понять,
Это "кисой" не назвать.
Без единой волосинки
Лев оскалился с картинки,
Будто Пашей недовольный,
Оторвать чего-то склонный.
А угодник, заметавшись
И трусах одних оставшись,
Начал лихо удирать,
Позабыв одежду взять,
Так до дома и добрался,
В чём, естественно,остался.
Там жена его встречала,
Лишних тем не обсуждала.
Приняла его спокойно
И вела себя достойно.
Паша стал теперь другой
И к девицам ни ногой...
Слухи полнятся молвой:
Спит теперь он лишь с женой.