У кромки снов — снега разметали бурю небесной серны. Пророчица что незамечала следы волшебства солнечного рубина льёт слёзы блаженства небу. Глубоко глубоко внутри брызги аквамарина освежают самое сердце зари. Неприступная дева так непристойна что по прежнему обречена. Крылья нежности скрыты от неё забвением тишины. Годы дракона всегда необъятны. Они сталь изумрудная. Она же белый огонь и ей не понять пламя. Даже оно недоступно упрямой падчерице в её белоснежной буре.
Смыкаются крылья и меркнет царевна заря
Держись воспалённое эго поэта
Грядёт необъятный буйвол
Ты вышла одетая на встречу надеясь
Смеялись дэвы и муки ада горели во тьме
Рубцуют на теле руны злые духи и демон
Один спросил на что тебе
В ночи когда повсюду одно блаженство
Возьми его оставь эту вьюгу мне
Я знаю что делать я превращу её в серну
И волчью натуру на самом терпком вине
Выцежу и оставлю бродить пещерами дикими сердца
Она великая тайна слепых морей
Озёр и гор и тропка привычная судеб
Сплетённых в корзинку дней
В которой счастливы люди
Щебет и звон полуденный из уст обречённого рыцаря саги о бедной пастушке. Она любила долго бродить и много смеяться. Она любила небо и звёзды и часто плакала по ночам. Весёлое детство ушло. Жестокое детство. Настало время шальных влюблённых. Злых и беспечных. В отражениях зримых зеркал. И не зримых. Для счастья.
Прикоснись на минутку к шёпоту той тишины
И услышишь биение сердца
Не своего а вечного где меркнут сны
И уходят печали земные на что им счастье
Такое где сумерки вечные сумерки
Живут бездомные наспех
О таинственная скрижаль восторга
Разбейся о мрамор неба
И подари мне свободу
Оставив тело к перерождению
Поёт пастушка. И о любви. О. Так ещё никто никогда не пел. И счастлив день. И ночь по прежнему с нами. Звёздами. Этими слёзами мироздания. На невидимом ковре. Где мечты. Плетут узоры как им заблагорассудится.
Только тело её ревёт от боли
Неужели и вправду там притаился дракон
Приснился и требует выхода воли
Нерушимая правда слепой закон
На невольничьем рынке души и тела
Некому усмирить леденящий стон
Кандалов что не знают блеска похмелья
Тишины прислужницы и тебя
Уводили как пойманного зверя
Силы оставляющей навсегда
Быть может в снах он грезит требуя себе свободы. И день ото дня. Сжигает километры души. Попадая в тело. И неисстовство заставляет его страдать. И пламя оживает от скорби. И ты невольница госпожа жаждешь расплаты. В снегах твоё утончённое и дикое эго. Тушит пожары души. Попадая в тело. И дым веет над просторами. Огромный барс. В предсмертной агонии.
Говори как требует сердце твоё
Спящее ледяное жало
Уставшее биться в груди об лёд
Серны небесной лани
Пастушки несущейся по лугам
Вечного детства и мая
И хлопок греет сердца
Одуванчиков и вечен космос
Выходит на Землю заря
И заплетает страшные косы
Там на меже ты смотришь и видишь тени. Там за чертой он спит. А где же она. Повсюду. О слепая душа. Как можешь ты видеть небо. Как звёзды горчат в полнолуние тихие тени. Воют на луны бесчисленные столетий. Не замечая тебя. А ты всюду. Стоит лишь обернуться и увидеть светило света. Мироздание рассыпается и блекнет. Но этот мир как в бархате лета по прежнему утопает от жажды. И преклонения и рассветов. Любви. И дружбы. Навеки. И светила светил озаряет лучами света. Тени вокруг.
Выходят на охоту души
Строят мавзолеи и храмы
И ты там жив
И я по прежнему вечными снами
Где раздвоение и тупик
Не бывает горячим пламя
И голос мой снова сник
И роли преисполненные печали
Воруют капли души
Света и зажигают сами
В восторге от того что жил
И нёс священное пламя
В повязке из судеб п-шик
Надёжный советник знаю
Сам для себя решил
И выстрелил в бездну глазами
24.10.2020