Грубая кожа, щетиной покрыт подбородок,
Жалкое тело, худое, вены топорщатся,
Оскаленный взор, ухмылка до края виска,
Некто в отражении, взглядом съедает меня.
Раз за раз удары, костяшки отбитые.
Кровь, и осколки лица падают на пол
Тени по стенам (так) давят комнату
Выбегаю на свет в готичный город.
Небо — титан, тяжелее давят лишь тучи,
Вокруг грачи, кружат, будто я уже умер.
Серость района, скрывает стены — граффити,
Рядом дворник, подле с краской, подметает листья.
Иду прямо, тело продирает ветер.
На пути стоит местный бар
Внутри обрюзгшие лица за стойкой
Склонились и ждут Нового дня.
Эхей, музыка льётся в уши,
Последний стакан допиваю до дна.
Громкость на всю — до дрожи
Колонок, коленок, сосудов под кожей.
И пуфф, разжигает пламя в груди и по горлу,
Не надо лимона, хватит занюхать рукав.
Достаю я письмо, что до боли знакомо,
Запах бумаги воротит меня.
Снова плыву я по строкам как странник
Была ли любовь? Таким ли останусь?
В начале слова твои, так греют сильно,
В конце остаётся лишь горький осадок.
На письма твои я не ответил…
Кто — то налил еще, мой полон стакан.
Ты бездушна… ты как горючее,
А я лишь смола.
— «Нет!» — я пепел после пожара,
Снова вышел на улицу, меня развеет ветер.
Потерянный и пьяный стою у столба,
Стошнило мечтами на серый асфальт…