«Подобно резцу скульптора энергия солнечного луча творит лик и образ органической жизни на земле».
А.Л. Чижевский
В сентябре 1939 года в Нью-Йорке состоялся I Международный конгресс по биологической физике и космической биологии, на котором советский ученый Александр Леонидович Чижевский был избран почётным президентом и за многогранную научную и художественно-литературную деятельность его называли «Леонардо да Винчи XX века».
Избран заочно – за границу его не выпустили. Обосновано это решение было не столько веско, сколько многословно, но суть можно передать в нескольких словах: «За невосторженный образ мыслей». Хотя и это было спорно, но спорить Чижевский никогда не любил – у него хватала других дел и увлечений.
Удивительно: все (ну, не все – многие) знают о «люстре Чижевского», некоторые даже видели ее воочию, а кое-кто испытал ее действие на себе и окружающих. Люстру помнят – изобретателя забыли. И это тем более странно и нелепо, что пресловутое изобретение было капелькой в океане научной деятельности Александра Леонидовича.
Его жизнь была целиком отдана науке. Но не кабинетной и – будем честны – по большей части бесполезной, а настоящей. Причем не в одной конкретной области, а в…
Знаете, трудно сосчитать. Достаточно сказать, что к сорока с небольшим годам Чижевский был избран почетным президентом I международного конгресса по биофизике (1939), действительный член 18 академий мира, почетный профессор университетов Европы, Америки, Азии.
А в СССР его статус был совсем иным.
Но давайте попробуем обо всем по порядку.
Зимой 1897 года в городке Цехановце, Гродненской губернии (сейчас Подляское воеводство, Польша) в семье военного-артиллериста Леонида Васильевича Чижевского и его жены Надежды Александровны (урожденной Невиандт), родился сын Александр. Его отец был известен в русской армии, как изобретатель командирского угломера для стрельбы с закрытых позиций и прибора для разрушения проволочных заграждений.
Эти гены легли в основу натуры будущего великого (давайте все-таки не бояться этого слова) ученого. Который не просто оказался сыном своего талантливого отца, но и многократно превзошел его в научных достижениях.
Трудно сказать, что Чижевский унаследовал от матери, поскольку известно о ней крайне мало, а скончалась она, когда единственному сыну было чуть больше года. Возможно, поэтический талант. Возможно, необыкновенная музыкальность. Возможно, очевидные способности к живописи. Так или иначе, во всех этих областях Александр Леонидович себя достаточно успешно реализовал, хотя был, подчеркиваю, в первую очередь ученым.
Воспитывали осиротевшего мальчика бабушка и тётя – родная сестра отца. Делали они это на совесть – Александр получил разностороннее домашнее образование (изучал иностранные языки, историю, учился музыке). Денег на преподавателей не жалели, благо средства позволяли. Если чего и не хватало, то отцовского внимания, но Леонид Васильевич был слишком занят своей службой и новыми изобретениями. Это отношение к семейной жизни полностью передалось сыну, что ярко сказалось впоследствии.
Однако именно отец настоял на том, чтобы одаренный – а в этом сомнений ни у кого не было – мальчик продолжил свое образование… в Парижской академии художеств у ученика знаменитого импрессиониста Э. Дега - Нодье Гюстава. Правда, продолжалось это недолго.
В 1907 году Чижевский поступил в Бельскую мужскую гимназию, но в связи с новым назначением отца и переездом семьи в крепость Зегрж (Польша) снова перешел на домашнее обучение. Только в январе 1914 года поступил в шестой класс частного реального училища в Калуге и за год с небольшим прошел полный курс. К этому времени он уже свободно владел французским, немецким, английским и итальянским языками, которые выучил практически самостоятельно и с невероятной легкостью, поражавшей окружающих.
В 1910 году, когда ему было 13 лет, над Россией появилась комета Галлея. Ей суждено было разграничить два увлечения Александра: искусство, литература и поэзия навсегда теперь остались лишь его хобби. Жизнь он посвятил изучению небесных светил. И после самой кометы и Луны Чижевского, естественно, заинтересовало Солнце.
Еще дома он с 1915 года занимался новаторскими исследованиями в области гелиобиологии, а с 1918 года в течение 3-х лет ставил первые опыты по воздействию отрицательно ионизированного воздуха на живые организмы (аэроионификация). По утверждениям Чижевского, его опытные исследования дали чёткий результат: положительно заряженные ионы воздуха негативно влияют на живые организмы, а отрицательно заряженные, напротив, производят благотворное действие.
Сенсация, которую, как всегда было у Чижевского, практически никто не оценил и не заметил. Но ему удалось впоследствии оформить авторское свидетельство на свой аэроионизатор для получения лёгких аэроионов, который широко известен как «люстра Чижевского».
Вот о ней, пожалуй, знают очень многие, хотя мало кто понимает механизм действия этого удивительного устройства.
В июле 1915 года был принят действительным слушателем в Московский коммерческий институт (МКИ), а в сентябре того же года вольнослушателем в Московский археологический институт.
И вдруг – резкий поворот в судьбе, казалось бы, определенной: уход добровольцем на фронт во второй половине 1916 года. Так ему повелела его кровь – большинство дворян Чижевских или воевали, или даже всю свою жизнь посвящали армии. Каждый первый – георгиевский кавалер!
Один только прадед молодого ученого – Никита Чижевский – воевал рука об руку с Суворовым и Кутузовым, ранен был с полсотни раз, а дожил в итоге до 111 лет. На отдаленных ветвях генеалогического древа рода отыскался даже великий адмирал Нахимов!
К предкам своим Чижевский относился с большим благоговением:
- Во мне, в моем теле, в моей душе - психике, в моем темпераменте все они, мои предки, живут и по сей час, - объяснял он свой поступок в своей автобиографии.
В мае-сентябре 1917 года он участвовал в боях в Галиции. Легкое ранение, контузия и демобилизация.
Что интересно: был награждён солдатским Георгиевским крестом IV степени. К немалой гордости отца, которого все-таки беспокоили гуманитарные наклонности сына. Он хотел видеть его военным инженером, а не музыкантом или художником.
Зачем тогда было посылать учиться живописи во Францию – загадка.
А дальше начались чудеса, которых в жизни Чижевского было предостаточно. За один год (1917) он блестяще окончил Московский археологический институт. И не только. В мае того же года защитил диссертацию на тему «Русская лирика ХVIII века» (М. В. Ломоносов), а в декабре защитил диссертацию «Эволюция физико-математических наук в древнем мире» на степень магистра всеобщей истории.
Сенсация для научного мира любой страны, но в России в то время было не до таких изысков. Революция переворачивала жизнь общества, но молодой ученый ее как бы даже и не замечал. Впрочем, революция платила ему полной взаимностью, тем более, что политикой Александр Леонидович не интересовался совершенно, в отличие от подавляющего большинства своих сверстников.
Его занимали совсем другие вещи. В 1918 году он представил на историко-филологический факультет Московского университета и защитил диссертацию на степень доктора всеобщей истории «Исследование периодичности всемирно-исторического процесса», которая спустя 6 лет была изложена в книге «Физические факторы исторического процесса».
Теория Чижевского выражалась в следующем: он заметил, что циклы солнечной активности проявляют себя в биосфере, изменяя все жизненные процессы, начиная от урожайности и кончая заболеваемостью и психической настроенностью человечества. В результате, это отражается на конкретных исторических событиях - политико-экономических кризисах, войнах, восстаниях, революциях и т. п.
Доктор исторических наук в 21 год в невероятно далекие от нас и непростые годы, ясно и доходчиво изложил те положения, до которых современная наука дошла чуть ли не сто лет спустя. Это сейчас пристально наблюдают за солнечной активностью и магнитными бурями, но связывают их преимущественно с природными катаклизмами и состоянием здоровья людей.
Чижевский мыслил гораздо шире и масштабнее, но… оставался практически незамеченным тогдашней научной средой. Не говоря уже про обыкновенных людей.
Буря разразилась в 1924 году, когда Чижевский издал свою диссертацию «Физические факторы исторического процесса» в виде книги. Знание многих иностранных языков, в том числе и древних, пришлось как нельзя кстати: Александр Леонидович ради полноты статистических выкладок изучил данные за два с половиной тысячелетия! В этой работе пришлось опираться на данные древних летописцев и историков.
- Что представляет собою Солнце для современного человечества? – задавался вопросом молодой ученый. - Не более как явление природы, подобное многим другим! Не тем оно было для наших предков... Солнце было для них мощным богом, дарующим жизнь, светлым гением, возбуждающим умы. Вся мифология древних проникнута слепящей символикой солнечного луча! Интуиция наших предков привела их к тому же заключению, что и завоевания науки!
Выводы Чижевского статистически просты: 60% исторических событий с участием больших масс людей за 25 изученных веков приходился на годы максимума солнечной активности. И лишь 5% - на годы минимума.
Общественность поняла выводы ученого чересчур просто: мол, Солнце заставляет нас совершать те или иные поступки.
Биограф Чижевского Виктор Ягодинский так объясняет содержание первой серьезной работы ученого:
«Чижевский согласится, что «Солнце не решает ни общественных, ни экономических вопросов, но в биологическую жизнь планеты оно, безусловно, вмешивается очень активно».
Иначе говоря, Солнце не принуждает нас делать именно то-то и то-то, но оно катализирует нашу деятельность за счет изменений психофизиологического фона организма. Природа – естественная предпосылка человеческой истории.
На ученого буквально обрушилось цунами. Чижевский вспоминал:
«Сразу же ушаты помоев были вылиты на мою голову. Были опубликованы статьи, направленные против моих работ. Я получил кличку «солнцепоклонника» – ну, это еще куда ни шло, но и «мракобеса».
Если бы не помощь и поддержка Циолковского, который опубликовал положительный отклик о представленной работе, с Чижевским как ученым было бы покончено уже тогда.
После защиты диссертации с 1917 по 1922 годы Чижевский состоял старшим научным сотрудником, действительным членом института и профессором Московского археологического института. Но этого ему было мало.
Профессор продолжал учиться – на сей раз на физико-математическом (по естественно-математическому отделению) и медицинском факультетах Московского университета в качестве вольнослушателя.
«Знаний много не бывает», - то ли в шутку, то ли всерьез объяснял он свое экстравагантное по всем меркам поведение.
За что он ни брался, везде достигал в короткое время уровня профессионала если не в технике, то в неподражаемой оригинальности исполнения. За что собратья-ученые с завидным постоянством называли его шарлатаном. Слова «гениальность», «неординарность», «сверходаренность» употреблялись в основном иностранной прессой, что потом – и неудивительно! – аукнулось Чижевскому в полной мере.
Но это случилось годами позже. А пока молодой ученый с головой погрузился в любимое занятие – работу. С 1922 по 1923 годы был внештатным научным консультантом Института физики и биофизики Наркомздрава СССР, где познакомился с С. И. Вавиловым. С 1923 по 1926 годы - главным экспертом по вопросам медицины и биологии и членом технического совета Ассоциации изобретателей.
У него не было свободного времени, но каким-то чудом случались встречи и занимательнейшие беседы с известными литераторами: Л. Н. Андреевым, А. И. Куприным, А. Н. Толстым, И. Северяниным, С. А. Есениным, В. В. Маяковским, И. А. Буниным, М. Горьким, В. Я. Брюсовым, дружил с композитором Н. П. Раковым. И в этих кругах он тоже был своим, но… как бы невидимкой. Хотя литературное творчество удавалось ему не хуже, чем большинству признанных мэтров.
Он с детства писал стихи. В Калуге были изданы первые сборники (и единственные прижизненные) стихотворений Чижевского (1915, 1919), проект «Академия Поэзии» (1918). Следующий поэтический сборник увидел свет более чем через 20 лет после смерти ученого - в 1987 году, затем в 1992, 1996, 1998, 2013 годах.
Но и эти издания остались почти незамеченными. Судьба словно смеялась над ним.
"Немного любит тот, кто любит меру,
Рассчитывает каждый поцелуй,
Кто страсти пыл готов принять на веру,
Но не коснись, не требуй, не тоскуй.
Как осторожен тот, кто мало любит,
Соизмеряет ласки и слова.
Пародия любви его осудит:
Он лжёт любви и любит ли едва?
Любовь – вне меры: пламень вдохновенный
Охватит душу и сожжёт дотла.
Но как измерить глубину Вселенной?
Но как зажечь потухшие тела?»
Хотя… В начале 1920-х годов по рекомендации А. В. Луначарского он был назначен инструктором литературного отдела Наркомпроса, затем избран председателем Калужского губернского союза поэтов. Посещал литературный салон А. И. Хольмберг (внучки Л. Н. Толстого) и музыкальные вечера Т. Ф. Достоевской (внучатой племянницы Ф. М. Достоевского).
Свой среди чужих, чужой среди своих…
Чижевский был и незаурядным художником-пейзажистом. Известно, что только в Калуге он написал более 100 картин, которые продавал, а средства от продажи шли на проведение научных опытов.
Где сейчас эти картины и кто слышал о художнике Чижевском?
Еще в 1914 году в Калуге Чижевский близко познакомился с К. Э. Циолковским, который сыграл большую роль в становлении молодого учёного, в выработке его мировоззрения. Дружба учёных длилась более 20 лет. Циолковский поддерживал идеи младшего друга по гелиобиологии и эксперименты по аэроионификации.
Циолковский в Калуге преподавал физику, алгебру и геометрию, и успел уже издать с полсотни научных работ, писал научно-фантастические рассказы и уже высказал мысль, что человек во Вселенной может оказаться не одинок.
- Как Вы думаете, - спросил Чижевский у Циолковского во время первой их приватной встречи, - Могут ли циклы солнечной активности влиять на мир растений, животных и даже человека?
- Было бы совершенно непонятно, если бы это было не так, - ответил Циолковский.
«Дружба с Циолковским была настолько искренней и большой, - вспоминал Чижевский в мемуарах, - что я никогда не мыслил какого-либо большого научного дела без него, ибо мои научные дела мы всегда подвергали совместному обсуждению и критике. Мой старший друг платил мне той же приязнью, делился со мной своими мыслями, читал мне свои неопубликованные произведения, по многим вопросам мы производили совместные вычисления, он поручал мне выяснить или решить ту или иную задачу, стоящую перед ним».
Чижевский содействовал утверждению мирового приоритета Циолковского в области космонавтики и ракетодинамики, переиздав в 1924 году его работу «Исследование мировых пространств реактивными приборами» (под новым названием «Ракета в космическом пространстве») и разослав её зарубежным учёным и научным обществам.
Чижевский помогал Циолковскому в публикации его статей в московских журналах и центральных газетах. Об этом биографы «первого космонавта» хранят необъяснимое молчание. Циолковский известен всем, его друг и помощник – горстке энтузиастов-исследователей.
В марте 1926 года Чижевский окончательно перебрался в Москву, но до середины 1930-х годов периодически приезжал в Калугу к родным и к Циолковскому.
Об экспериментах ученого каким-то образом узнал Максим Горький, а от него – нобелевский лауреат в области химии Сванте Аррениус. Тот написал Чижевскому письмо, которое привело ученого в восторг:
«Вы экспериментально доказали факт биологического действия ионов воздуха на человеческий организм, на природу - этот факт, бесспорно, имеет огромное значение для науки, этот факт открывает большие перспективы для развития научной мысли».
Аррениус пригласил ученого в Стокгольм – работать вместе. Луначарский дал добро на выезд ученого, но поездку отменили всего за два дня из-за неправильно оформленного свидетельства об ученой степени в нужной сфере. Вместо Стокгольма и работы с лучшими учеными планеты, Чижевский получает… удостоверение инструктора лиототдела Наркомпроса.
Впрочем, он давно уже привык к тому, что жизнь его наполнена самыми невероятными парадоксами.
И все-таки к началу 1930-х годов Чижевский уже имел обширные связи с видными учёными мира (С. А. Аррениус, Ф. Нансен, Ш. Рише, А. д’Арсонваль и др.), его приглашали для чтения лекций в Париж и Нью-Йорк, выдвигали в почётные академики за границей, где его работам в области гелиобиологии и аэроионизации придавалось большое значение, предлагали купить патент на его работы по аэроионификации.
От последнего учёный решительно отказался, передав своё изобретение «в полное распоряжение Правительства СССР». Благодарность была, мягко говоря, слабой, если вообще была.
С 1924 по 1931 годы Чижевский состоял старшим научным сотрудником (в звании профессора) в практической лаборатории зоопсихологии Главнауки Наркомпроса РСФСР, председателем учёного совета которой был В. Л. Дуров. Здесь Чижевский ставил опыты по биологическому и физиологическому воздействию аэроионов на животных. В 1927 году в лаборатории наконец прошли испытания электроэффлювиальной люстры.
И прошли, что не характерно, успешно.
Как результат, с 1930 по 1936 годы учёный был директором созданной Центральной научно-исследовательской лаборатории ионификации (ЦНИЛИ) Академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина. В исследованиях ЦНИЛИ участвовало 50 научных сотрудников, её труды (1933, 1934 годы), вышедшие в Воронеже, составили 2 тома (1-й и 3-й), которые переводились на ряд иностранных языков.
По первым итогам работы ЦНИЛИ в 1931 году вышли 2 постановления о работе профессора Чижевского (Наркомзема СССР и Совнаркома СССР), учёный получил премии, вскоре были учреждены 7 филиалов.
Однако опыты ЦНИЛИ были жестко раскритикованы: основную роль в этом сыграл директор Всесоюзного института животноводства Б. М. Завадовский, который с момента организации ЦНИЛИ создавал различные комиссии, чья деятельность оканчивалась буквально погромами.
Достойное занятие для крупного ученого, не сделавшего ни одного мало-мальски полезного вклада в науку. Если не считать таковыми многочисленные кляузы, что очень характерно для работы Академии Наук вообще: едва ли не с первых дней ее создания.
Б. М. Завадовский печатал в газете «Правда» статьи, порочащие идеи Чижевского (например, в 1935 году в статье «Враг под маской учёного» автор прямо обвинял Чижевского в контрреволюции, учёного называли «носителем антисоветских идей» и «врагом под маской учёного»), в итоге в январе 1935 года запретили издание и распространение работ под редакцией Чижевского.
А через 1,5 года - в июле 1936 года ЦНИЛИ распустили.
Только в конце 1938 года Чижевский был вновь приглашён на работу в качестве… научного руководителя по аэроионификации Дворца Советов.
«Враг под маской ученого» оказался необходим для реализации грандиозных планов партии и правительства. Парадокс, который, однако, никого не удивлял: все мало-мальски талантливые ученые работали под дамокловым мечом клейма «врага народа», как бы много он для этого народа ни делал.
В 1939-1941 годах Чижевский возглавил 2 лаборатории по аэроионификации (одна - на кафедре общей и экспериментальной гигиены в 3 Московском государственном медицинском институте, другая — в Ленинградском государственном педагогическом институте) при Управлении строительства Дворца Советов Совнаркома СССР.
При этом звание академика присваивалось другим, заслуги которых были, мягко говоря, сомнительно. Зато они умели говорить и писать правильные слова и знали, к кому их адресовать. И еще – умели пристально следить за успехами других.
Чижевский издал целый ряд научных статей о влиянии солнечной активности. Редактором этих статей выступил первый нарком здравоохранения Семашко. Несмотря на это постоянно предпринимались попытки дискредитировать Чижевского в глазах Сталина и подставить его под каток репрессий, которые в то время набирал обороты.
Сталину доносили на Чижевского, намекали на контрреволюционный и ненаучный характер его деятельности. Упор делался на то, что лженаучные изыскания Чижевского бросают тень на советскую науку.
Вопрос об авторитете советской науки в мире для Сталине был не на последнем месте, несмотря на то, что страна усиленно готовилась к будущей войне. Сталин вызвал к себе Семашко и потребовал объяснений. Семашко, насколько это было возможно, изложил суть сделанных Чижевским научных открытий и возможностей, которые открывались через них в медицине, сельском хозяйстве.
Неизвестно, говорил ли Семашко Сталину о том, что открытие Чижевского позволяет предположить, что мир в скором времени ожидают сильные потрясения, такие как мировая война. Как бы там ни было, но Чижевского на время оставили в покое и дали возможность работать.
Незадолго до начала войны Чижевского пригласили в Америку читать лекции. Резолюция: отказать, как политически неблагонадежному. От имени Международного конгресса по науке в Нобелевский комитет был направлен меморандум о научных трудах советского ученого, но отношение властей к нему были таким, что и из этой попытки воздать ученому по заслугам ничего не вышло.
В меморандуме давалась высокая оценка трудов Чижевского. Там же прозвучало о Чижевском, как о «Леонардо да Винчи XX века». Чижевского пригласили на беседу по этому поводу и дабы не поднимать шума и не выносить сор из избы, предложили самому отказаться от выдвижения, сославшись на туманные «этические мотивы». Чижевский согласился. Но это не спасло его. Маховик ненависти был уже запущен.
Одним из противников учения Чижевского выступил академик А. Иоффе. Его отчет в 1940 году о результатах работ Чижевского впоследствии сыграл решающую роль в отстранении Чижевского от научной деятельности и последующего ареста. Но пока… труды Чижевского по аэроионам выдвигались на соискание Сталинской премии. И только начало войны помешало ему быть удостоенным этой премии.
Враги могли торжествовать – и торжествовали. Их заветная мечта исполнилась после начала Великой Отечественной войны. В 1941 году Чижевский вместе с семьей эвакуировался в Челябинск, где и был арестован.
22 января 1942 года он был осуждён по статье 58, пункту 10 и отбыл 8 лет заключения на Северном Урале, в Подмосковье и в Казахстане. Семью не тронули, что само по себе удивительно.
Хотя… Чижевский был женат четыре раза, хотя придавал семейной жизни не слишком большое значение. Просто любое более или менее серьезное увлечение завершалось браком. Причем скорее на бумаге, чем в жизни.
Первой женой была некая Самсонова Ирина Александровна. От этого брака у него была дочь. Больше ничего конкретного неизвестно, кроме того, что Чижевский вообще не общался с женой и ни разу не видел дочь.
Второй женой Чижевского в 1931 году стала секретарь Уголка Дурова Рощина Татьяна Сергеевна. Он удочерил её дочь Марину от первого брака - Марину, совместных детей в этом браке не было. Официально они развелись в 1951 году, но и до этого не слишком много времени провели вместе.
О третьей жене также ничего не известно, кроме одной записи - «Справка-заявление о квартире» от 1 февраля 1960 г.
«Прошу о предоставлении мне с семьёй отдельной квартиры в три комнаты в одном из центральных районах Москвы. Семейное положение: «Я и жена Таранец Анна Михайловна 48 лет». По-видимому, просьба была удовлетворена: Чижевский переселился в Москву с научным архивом, библиотекой и… четвертой женой, Ниной Вадимовной Энгельгардт.
Вот о ней кое-что известно. Происходила она из дворянского рода Энгельгардтов, в 1924 году была арестована при попытке нелегально покинуть СССР. Провела много лет в ГУЛАГе. В ссылке в Казахстане, где и познакомилась с Чижевским. Детей в этом браке тоже не было.
Так что о личной жизни ученого известно до смешного мало: она была, но как-то в стороне от основной жизни, заполненной наукой и творчеством. Даже арест фактически ничего не изменил: Чижевский по-прежнему жил в своем собственном мире, куда никому не было доступа.
Да и срок по сравнению с теми, которые получали другие, был не слишком велик и не слишком обременителен. И в лагере Чижевский оставался учёным, найдя спасение в науке, поэзии, живописи. За эти годы им было написано более 100 стихотворений.
Так что и в заключении Чижевский продолжал работать. Он ухитрился лагерную медицинскую лабораторию превратить в научную и на ее базе и при ее скромных возможностях проводить сложнейшие научные исследования.
В Карлаге Чижевскому разрешили создать кабинет аэроионификации, заниматься электрическими проблемами крови. Под его руководством над математическими расчётами по исследованию крови работали видные учёные-узники.
Изучая кровь и процессы, связанные с ее циркуляцией, Чижевский установил взаимосвязь циркуляции крови с окружающей среды и электрическими процессами в организме. Никто не мог понять, как ему это удалось!
Зато об этом знал великий Фарадей, который сказал как-то:
«Настоящий ученый сможет провести эксперимент, соорудив прибор из палочек, веревочек и собственной слюны».
Когда вышел срок заключения, Чижевский написал прошение на имя лагерного начальства с просьбой… дать возможность довести начатые эксперименты. Его назвали сумасшедшим, но разрешение дали.
Это, пожалуй, первый и единственный случай в истории ГКЛАГА, когда отбывший срок заключенный добровольно остался в месте заключения. Именно после этого поступка за Александром Леонидовичем прочно закрепилась репутация «не от мира сего». И, возможно, спасло его от новых репрессий.
В Карлаге Чижевский сделал фундаментальное открытие - структурно-системную организованность движущейся крови. После освобождения в январе 1950 года он был отправлен на поселение в Караганду, а в июне 1954 года освобождён от поселения, но продолжал жить почти на прежнем месте. Только каким-то чудом получил двухкомнатную квартиру.
В Караганде Чижевский работал в качестве консультанта по вопросам аэроионотерапии и зав. лабораторией структурного анализа крови и динамической гематологии в Карагандинской областной клинической больнице, в лаборатории Карагандинской областной станции переливания крови, до 1955 года состоял зав. клинической лабораторией Карагандинского областного онкологического диспансера, научным консультантом в Карагандинском научно-исследовательском угольном институте.
Известно также, что Карагандинский научно-исследовательский институт собирался номинировать А. Л. Чижевского за его работу «Электростатическое распыление лакокрасочных материалов и окраска изделий в электрическом поле» на соискание Ленинской премии. Но этому также не суждено было случиться. Путаница с присуждением премии Чижевскому возникла из-за его однофамильца Чижевского, металлургу и коксохимику, академику АН СССР Николаю Чижевскому.
Несостоявшийся лауреат трех престижнейших премий обратил внимания на очередную неудачу не больше, чем на перемену погоды. Ему это действительно было безразлично, главное, что не мешали заниматься любимым делом.
«Катись, катись, родимая телега,
По древней, по просёлочной дороге.
С небес следит мерцающая Вега,
А мысли тонут в бесконечном Боге.
И вдруг душа, озлобясь, негодует
На этот мир... Но, исходя в томленье,
Вновь остывает... Свежий ветер дует
Навстречу мне! О, сладко примиренье!»
Открытия Чижевского заложили основы такого направления в науке, как гелиобиология, затем гелиомедицина и биологическая аэроинология.
Вернувшись в Москву, Чижевский с 1958 по 1961 годы работал в «Союзсантехнике»: в 1958-1960 годах (Государственная союзная техническая контора) - консультантом по вопросам аэроионотерапии и научным руководителем лаборатории. В 1960-1961 годах заместителем начальника в области аэроионизации научно-исследовательской лаборатории по ионизации и кондиционированию воздуха.
Были, наконец, обнародованы труды Чижевского по аэроионификации и по структурному анализу движущейся крови, над которыми учёный работал в Карлаге и Караганде. В 1962 году Чижевский был частично реабилитирован (полностью - посмертно).
У Чижевского были исследования и открытия, направленные на раннюю диагностику рака. Увы, они прошли мимо внимания научной общественности и не получили никакой поддержки с ее стороны. Не менее значимыми считаются научные изыскания Чижевского в сфере управления химическими процессами в организме с помощью электричества. Их судьба, увы, оказалась такой же.
Хотя, как считают ценители научного гения Чижевского, одного этого достаточно, чтобы его имя было вписано золотыми буквами в историю мировой науки. Не случайно барельеф Чижевского украшает стены крупнейшего в Европе университета - Сорбонна. Назовите хотя бы одного советского ученого, удостоенного аналогичной чести.
О популярности Чижевского за границей, ходили легенды. Растущий авторитет в научном мире вызывал ревность у тех, кто не мог похвастаться такими же блестящими догадками, но при этом считавших себя тружениками науки.
«Темно вокруг тебя, и страшно бытиё.
Благодари судьбу, а не пытай её.
Неверен солнца свет: всё – бред, всё – тлен: пойми!
И даже чёрный день как дивный дар прими».
Интересно, что только люстра Чижевского при всей несерьезности названия, получила широкое распространение и стала «визитной карточкой» ученого, который оформил авторское свидетельство на свое изобретение, навсегда закрепив его за собой в 1939 году. Кто знает, помедли он с оформлением авторства еще несколько лет и об удивительном приборе мы бы узнали как об изобретении какого-нибудь англичанина или американца.
Многие страны пытались сделать аналогичный прибор. Дальше всех продвинулась в этом направлении немецкий «Симменс». Прибор они сделали, но он был настолько маломощен в отличие от того, что запатентовал Чижевский, что смысла в его использовании не увидели ни на производстве, ни те, кто пытался с его помощью оздоровиться. При том, что результату испытаний люстры Чижевского были потрясающими. Все врачи рекомендовали этот прибор для скорейшей реабилитации пациентов, считали его незаменимым помощником.
Достаточно сказать, что всемирно известный онкоцентр имени Блохина был полностью оснащен этим удивительным прибором, и врачи постоянно убеждаются в эффективности действия «люстры» на пациентов.
Из воспоминаний современницы.
«Пришла навестить знакомую в онкоцентр им. Блохина на Каширке. Там в двухместной палате(!) с туалетом и ванной (!!) висела непонятная конструкция, похожая на сломанный зонт с одними спицами.
- Что это за фигня?
- Люстра Чижевского!
- Люстра…? Вот это..!
Да, это была она - люстра Чижевского. Ее включали несколько раз в день после проветривания палаты. Что эта люстра делала, никто толком объяснить не смог. Все смотрели на нее с недоверием и интересом».
Но новые медицинские центры, по-видимому, просто не осведомлены о существовании такого прибора. Во всяком случае, отнюдь не стремятся его использовать.
В последние годы жизни Чижевский много работал над воспоминаниями о годах дружбы с К. Э. Циолковским. В начале 1960-х годов несколько раз бывал в Калуге у дочери Циолковского - Марии Константиновны Циолковской-Костиной, между ними велась оживленная переписка, к сожалению, сохранившаяся лишь фрагментарно.
Александр Леонидович Чижевский умер 20 декабря 1964 года в Москве и был похоронен на Пятницком кладбище. Эта утрата прошла для общественности практически незамеченной – так, парочка маленьких некрологов в не слишком значительных изданиях.
В 1965 году по инициативе Академии наук СССР была организована и проведена работа по изучению архивов ученого. Была образована специальная комиссия, которая принципиально подтвердила научное значение многих направлений исследования Чижевского и тем самым вернула его имя в мир российской науки.
Правда, посмертно.
Невероятно разносторонний и не очень удобный Чижевский не был ни диссидентом, ни настоящим «советским ученым», а его труды на стыке разных знаний всегда были уязвимы для критики.
Сейчас вспоминают пророчества Нострадамуса, Ванги, которые предсказывали многие катаклизмы и беды на планете Земля. Кто-то верит, кто-то крутит пальцем у виска. Может, настало время заново переосмыслить научные догадки и открытия Чижевского и по новому взглянуть на нашу действительность, в том числе и на перспективы ситуации с коронавирусом?
Приложение. Основные труды А.Л.Чижевского.
Чижевский А. Л. Стихотворения Чижевский А. Л. Тетрадь стихотворений. 1914-1918
Чижевский А. Л. Физические факторы исторического процесса Чижевский А. Л. Эпидемиологические катастрофы и периодическая деятельность Солнца
Проблемы ионификации: Труды ЦНИЛИ. Т. 1 / Под ред. А. Л. Чижевского
Аэроионизация в медицине: Труды ЦНИЛИ. Т. 3 / Под ред. А. Л. Чижевского и Г. А. Лапидус
Чижевский А. Л. Руководство по применению ионизированного воздуха в промышленности, сельском хозяйстве и в медицине
Чижевский А. Л. Структурный анализ движущейся крови
Чижевский А. Л. Аэроионификация в народном хозяйстве
Чижевский А. Л. Электрические и магнитные свойства эритроцитов
Чижевский А. Л. Вся жизнь
Чижевский А. Л. Земное эхо солнечных бурь
Чижевский А. Л. Теория гелиотараксии
Чижевский А. Л. Биофизические механизмы реакции оседания эритроцитов
Чижевский А. Л. Стихотворения
Чижевский А. Л. Аэроионы и жизнь. Беседы с Циолковским
Чижевский А. Л. На берегу Вселенной: Годы дружбы с Циолковским. Воспоминания
Чижевский А. Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия
Чижевский А. Л. «В науке я прослыл поэтом» (Сборник стихов)
Чижевский А. Л. Поэзия живописи
Чижевский А. Л. Земля в объятиях Солнца
Чижевский А. Л. На берегу Вселенной. Воспоминания о К. Э. Циолковском
Чижевский А. Л. К. Э. Циолковский,
А. Л. Чижевский. Калужские страницы русских космистов
Чижевский А. Л. Основное начало мироздания. Система космоса. Проблемы
Чижевский А. Музыка тончайших светотеней: стихотворения.