За стеклом, увенчанным узором,
Святые лики совершают омовение.
Пытаясь смыть с лица позор,
Мы вызываем лишь презрение.
Меня блаженно проклинают
За лжедобро и самосуд.
Они всего не понимают -
Я сам иду на этот суд.
Они клевещут, ободряя
Настроем пламенным народ.
Но зря бранят - они не знают:
Я сам построил себе гроб.
На эту казнь я сам иду,
Свою судьбу я выбираю.
Поймут, быть может лишь в Аду,
Что без любви я умираю.
Они забрали у меня
Моё единственное счастье.
Теперь готова мне петля,
В оковах скованы запястья.
Они над площадью сидят,
Они меня в петлю толкают.
В грехе они меня винят
И гулким воем провожают.
Они бранят и проклинают,
Не зная то, как я любил...
Я преподобному викарию
За честь любимой отомстил.