Приманила,
не называя чужого имени,
шепотком: «Появись и возьми меня!»
человека с тотемом лесного волка
на овечью кровь да на жжёный сахар.
И Луна золотая повисла над ёлками
головой, упавшей с небесной плахи.
Приходил,
раздевался, стряхивал страхи,
по-звериному трахал, а после – маялся,
проклинал, накалялся, клялся и каялся,
говорил: «Отпусти, отними от сердца!
А иначе мне никуда не деться
от тебя...»
Убегал,
будто шкура на нём горела,
от неё уносил бездушное тело,
а она, понимая, что он творит
подсыпала к ужину зоокумарин,
у холодно-жестокой лунной богини
ещё пару ночей выпрашивая нагими...
Затерялась
могила в лесу без имени.