I
Звёзды вновь вылупляются из скорлупы вечерней,
Но рука не потянется к ним сквозь сплетенья терний.
Вовсе не потому, что внезапно остыла вера,
Просто мне не уйти от навязчивого размера,
И чужие слова собираются в горле комом,
Говорю я растянутым слогом, таким знакомым,
Что противно, смешно и гнусавость его плешива,
И в моём исполнении нота его фальшива…
Так ли важно о чем говорить?… только мелкий почерк,
А внутри ничего не взрывается, не клокочет,
Так за что же его бормотание? Для чего же?
И сжимается сердце, ссыхаясь, подобно коже…
II
Слава Богу, ушёл! И над загородной широтой
Позволяет вздохнуть чуть свободнее свет голубой,
В нём калёные ветки чернеют и звёзды блестят,
И становится чище недавно не видевший взгляд.
Но о чём я, родная? Прости, ни о чём, как всегда…
Просто в кружке железной дрожит и сияет вода,
Просто полной душе в этих сумерках не до гостей,
Жизнь сама по себе – вот важнейшая из новостей.
Я огонь разведу, расстелю потихоньку кровать,
И совсем не уверен, что стоит об этом писать…
О разлуке гнусаво гудит тот ушедший, другой,
Кубик льда на ладони держу, словно дар дорогой,
Он рыдает и шепчет негромко… о чём? Не пойму.
Вот тепло, что успел я отдать и тебе и ему.