Я пишу на бумаге, стенах, краске поверх перил
Некрасиво, неумно и каждый вздох – эпитафия,
И сама – словно злая придумка, но кто меня сочинил?
Роспись дрянью по белому шелку шойи: кало-графия.
Разговор сумасшедших, тринадцатая глава:
«- Хороши ли ваши стихи, скажите сами?»
«- Не пишите больше!» - разумно, как дважды два.
Не кричать, не спорить с внутренними голосами.
Да, все заняты чем-то, а я - вот такое говно,
Вечно, молча требующее внимания.
И не важно, что все давно решено,
Не заткнуть юродивое подсознание.
Я бреду лабиринтами эго, вижу свет –
Он в неоновой трубке, жёлт, ленив и неярок.
Только вывеска бара не даст ни за что ответ
На вопросы в конверте, что вдвое дешевле марок.
Продолжаю писать и крошится карандаш,
Битый грифель грязной трухой рассыпается.
У меня в трудовой по разрушениям – стаж,
Хоть пророчили в детстве тогда «не бросай - сломается»
Я пишу на бумаге, на стенах тебе письмо
Некрасиво, неумно… ты скажешь, что пахнет скверно, но…
То, что выбросил организм - уже априори дерьмо.
Да, не нужно. Зато записано верно.